Артиллерийский обстрел кончился. В песке валялись убитые. Санитары волокли стонущих раненых.
Ручной пулемет Дегтярева отбросило далеко в сторону, и Янкель пополз за ним. Выбрался на песчаный бугор. Увидел шоссе со сгоревшими автомобилями на нем и отверстие бетонной трубы под шоссе. Прихватив пулемет, он забрался в трубу. Там никого не было. Стоял полевой телефон, а рядом валялась польская офицерская фуражка.
По всей линии не дорытых окопов бежит, пригнувшись, посыльный и тем, кто жив, кричит:
— Отходим! Немедленно! Нас отводят на запасной рубеж! Польская часть покидает позицию. Ряды ее поредели.
Почти каждый несет на себе раненого товарища. Заремба бредет без ноши и все время дергает головой.
— О, черт! — ругается он. — Как ватой уши заложило, и все свистит-свистит.
— Вы контужены, пан унтер-офицер, — говорит ему солдат.
— Громче! — заорал Заремба. — Не слышу! Сколько человек осталось от моего взвода? Я — раз! Ты — два! Третий… так… четвертый… Шестеро раненых… так… А где этот… Лапидус?
Заремба и солдат оглядываются назад на покинутую разгромленную позицию. Там валяются лишь тела убитых.
Заремба приложил ладони рупором ко рту:
— Янкель! Лапидус! Сукин сын! Слушай команду! Отходим! Догоняй свой взвод! И не забудь пулемет! Головой за него ответишь!
— Да он же первый ушел! — криво усмехнулся солдат. — Что мы, не знаем их него брата?
— Не слышу! — рявкнул Заремба. — Громче говори, сукин сын!
И ударил наотмашь солдата по лицу.
Янкель лежит в трубе, проверяет свой пулемет. Он снял и снова надел диск. Нажал курок. Пулемет затрясся в его руках, но беззвучно. В ушах стоит гул. Янкель разговаривает сам с собой:
— Если тут буду сидеть, в трубе, пан унтер-офицер подумает, что я прячусь, и свернет мне нос, как обещал. Поэтому я высунусь, чтоб меня было видно.
Он выполз наверх, толкая впереди пулемет, и увидел, как по пустыне, с этой стороны дороги, густыми цепями движутся немцы. Идут в атаку на польские позиции.
Янкель продолжает бормотать:
— Если я не начну стрелять и пан унтер-офицер не услышит мой пулемет, то он непременно свернет мне нос, как обещал.
Он прижал к плечу приклад пулемета и, хоть ствол был задран наверх, в небо, нажал на курок.
Передняя цепь немцев, заслышав пулеметные очереди, залегла. Ее примеру последовали остальные.
Янкель содрогается всем телом вместе с работающим взахлеб пулеметом. Немцы ползком начинают отходить.
Янкель расстрелял весь диск. Снял его и поставил запасной.
— Немцы — не дураки, — рассуждает сам с собой Янкель. — Они засекли, откуда стреляет пулемет, и сейчас бабахнут сюда парочку снарядов. Но мы ведь тоже не совсем глупые и заблаговременно сменим позицию. Пусть бьют по пустому месту.