Характерно, что на этих двух стадиях — сплошного кочевания и кочевания с постоянными зимовищами — культура населения обыкновенно имела много общих черт с культурой, которая была у этого народа в районах прежнего обитания. Эти районы находились в пределах «материнских империй», от которых по той или иной причине откололись и отошли на новые пастбища несколько орд, объединившихся в военный союз. Военный союз, созданный для завоевания, не мог, естественно, создавать культуру. Его члены были воинами, они захватывали земли и пленных, грабили и привозили к себе в кибитки драгоценные ткани и украшения, новое оружие и роскошные золотые и серебряные сосуды. Все это формировало новые вкусы, новые представления, что, в свою очередь, было одним из основных условий при сложении у оседающего населения новой культуры.
Превращение зимовищ в постоянные поселения и занятие населения земледелием приводило вновь обращенных земледельцев к освоению самых совершенных для того времени орудий труда, самых эффективных злаковых культур, к разведению садов, виноградников, бахчей. Сочетание достаточно эффективного земледелия с отработанными веками навыками скотоводческого хозяйства позволяет говорить об очень высоком уровне экономического развития осевших степняков, объединенных па этой стадии уже в государственные образования (империи).
На этой экономической и политической базе стремительно вырастают в поселках ремесла: гончарное, кузнечное, ювелирное и др. Ремесленники создают новую материальную культуру, всегда в значительной степени синкретичную, поскольку она складывается из слияния прежней культуры воинов с культурой населения захваченной страны и под мощным воздействием всех соседних стран, с которыми новое полукочевое государство имело активные и разнообразные связи.
Таким образом, археологи во всей полноте изучают культуру только тех кочевников, которые практически уже не являются кочевниками, поскольку подавляющее большинство их полностью или частично перешло к оседлости и земледелию.
В то же время чисто кочевнические памятники (отдельные погребения, клады, могильники и остатки зимовищ) настолько малочисленны и так широко разбросаны по степям Евразии, что говорить об их этнической принадлежности, о сохранении устойчивых этнографических признаков не представляется возможным.
При исследовании памятников, оставленных кочевниками всех стадий развития (включая полуоседлый — оседлый), следует учитывать необычайную для земледельческих государств «нивелировку» синхронных древностей, находимых на отдаленных одна от другой территориях. Причины этого явления кроются, во-первых, в подвижности кочевого населения, в его способности быстро покрывать тысячекилометровые расстояния; во-вторых, в сравнительном единообразии быта; в-третьих, в традиционности приемов ведения войны, выработанных тысячелетиями; в-четвертых, в характерном для эпохи средневековья единстве языка на всей необъятной степной территории от Алтая до Дуная (в основном разные диалекты тюркского и иранского).