Каланик в молчаливом одиночестве ждал возле зала суда. Мы несколько месяцев не виделись и не разговаривали, и я не думал, что он настроен поболтать перед одним из самых ответственных моментов в своей профессиональной жизни. Последний раз мы с ним говорили в июне 2017 года, когда я связался с Калаником и попросил прокомментировать статью об его отставке. Мне казалось, что он должен смертельно меня ненавидеть. Сейчас нас разделяла пара метров тихой зоны ожидания у входа в зал суда. Он отвернулся от дверей, прошелся в другой конец помещения; между нами оказались трое дожидавшихся вызова адвокатов.
Через минуту Каланик вскинул голову, будто приняв какое-то решение. Он подошел прямо ко мне, посмотрел в глаза и протянул руку.
«Привет, парень, как дела?» – негромко спросил он, одной рукой пожал мою, другую положил мне на плечо. Уверен, он считал меня злейшим врагом, но, когда он стоял вот так, лучась обаянием, я не мог не улыбнуться и ответил на рукопожатие.
«Ты там будешь в порядке, когда позовут? – спросил я, пытаясь заполнить неловкую паузу. – Там тебе не разрешат ходить туда-сюда!»
«Господи, я не знаю!» – воскликнул он с нервным смешком. В тот день во время дачи показаний, длившихся чуть меньше часа, он выпил почти четыре бутылки воды.
Каланик спохватился, словно вдруг вспомнил, что говорит с репортером.
«Мы можем поговорить не для печати?» – спросил он, явно желая поболтать, но опасаясь, что разговор не останется между нами.
Я дал обещание не разглашать нашей беседы и не нарушу его в этой книге. В том коридоре мы разговаривали минут десять, словно между нами существовали нормальные отношения, словно созданной им многомиллиардной компании не грозило поражение в суде, что могло повлечь за собой технологический и финансовый крах. Невзирая на все потрясения прошедшего года – его отставку, смерть матери, потерю практически всех друзей – Каланик сохранил способность пользоваться своим обаянием и живым, подвижным умом. Он остался собой и уверенно держался на ногах.
Мне было интересно, извлек ли он какие-нибудь уроки из последних девяти лет своей жизни. Член «Клуба трех запятых» был до неприличия, до омерзения богат. И теперь знаменит – или печально известен. Он пытался восстановить свой имидж, на самом деле стать «Трэвисом 2.0», новой версией самого себя. Мне говорили, что двумя месяцами ранее он встречал Рождество в Сент-Бартс – проводил дни с отцом, оправившимся от травм, полученных во Фресно, с братьями и сестрами. На Рождество они все оделись в праздничные пижамы и позировали для фото в аккаунте Каланика в Инстаграме. Ночами он уезжал на какую-нибудь яхту, пил и веселился с друзьями и моделями.