Утром я слышу мамины вопли: они врываются в мой сон, тянут на поверхность сознания. Я откидываю одеяло и выскакиваю в холл. Дверь в Айюлину комнату распахивается, следом за мной сестра несется вниз по лестнице. Похоже, у меня разболится голова. Накануне ночью я разодрала два прекрасных букета, и теперь мама стоит у их останков, уверенная, что кто-то вломился к нам в дом.
В гостиную влетает домработница.
— Мэм, парадная дверь до сих пор заперта! — жалобно сообщает она моей маме.
— Тогда… кто мог… ты?! — обрушивается на нее мама.
— Нет, мэм, я ни за что бы так не сделала.
— Тогда как это случилось?
Если сейчас же не вмешаюсь, мама решит, что это домработница, и уволит ее. В конце концов, кто еще мог разодрать букеты? Я кусаю губы, а мама разносит съежившуюся девушку — у той косички с бусами трясутся вместе с телом. Нагоняй она не заслуживает, и я понимаю, что должна сказать правду. Но как объяснить чувство, которому я поддалась? Нужно признаться, что ревную Тейда?
— Я букеты испортила, — говорит вместо меня Айюла.
Мамин гневный спич обрывается на полуслове.
— Но… зачем?
— Вчера вечером мы поссорились. Ну, мы с Тейдом. Он меня подначил, и я испортила его букеты. Надо было сразу их выкинуть. Простите.
Она знает. Айюла знает, что это я сделала. Я не поднимаю глаз, рассматривая лепестки на полу. Почему я не убрала их? Я ведь ненавижу бардак. Мама качает головой, пытаясь осмыслить услышанное.
— Надеюсь… перед ним ты извинилась?
— Да, мы уже помирились.
Домработница уходит за метлой, чтобы смести следы моей ярости.
Мы с Айюлой случившееся не обсуждаем.
Однажды он навис надо мной, буквально захлебываясь от злости. Он уже потянулся за жезлом, но вдруг сгорбился и, падая на пол, ударился головой о журнальный столик из толстого стекла. Кровь у него оказалась куда ярче, чем мы видели по телевизору. Я опасливо поднялась, Айюла вылезла из-за дивана, за которым пряталась. Мы стояли над ним, впервые оказавшись выше. Мы смотрели, как из него вытекает жизнь. Через какое-то время я разбудила маму от золпидемового[14] сна и сказала, что все закончилось.
С тех пор прошло десять лет, и сейчас мы должны устроить ему торжественные поминки. Если не устроим, придется отвечать на трудные вопросы, а так-то сбивать окружающих с толку мы умеем здорово.
— Может, провести поминки дома? — предлагает мама, когда наш лицемерный оргкомитет собирается в гостиной.
— Мало пышности, — качает головой тетя Тайво. — Мой брат заслуживает торжества.
В аду-то ему точно пышное торжество обеспечили! Айюла закатывает глаза, жует жвачку и отмалчивается. Тетя Тайво периодически бросает на нее встревоженные взгляды.