Грек. Ясно. Но тогда он один доберется до Мюнхена. Я вам предлагаю мое гостеприимство на нашей земле. Вы проведете время, как в сказке. Вы всю жизнь будете вспоминать этот сон... Вот Георгиос (кивает на официанта) может подтвердить.
Но Георгиос так и остался стоять с открытым ртом, не проронив ни звука, ибо у стола возник белокурый Гюнтер. Грек поднялся и грозно встал перед ним.
Грек. Не будем тревожить нашу даму. Можем выйти и объясниться наедине.
Гюнтер. По какому праву вы ее именуете " нашей дамой" ? А нокаутировать я могу вас и здесь. У нее на глазах.
Официант (встав между мужчинами). Зачем драться? Можно мирно все разрешить. С античных времен в дни Олимпийских игр затихают все войны и наступает мир на земле. Зачем нарушать такой красивый обычай? Подайте друг другу руки и выпьем за мир.
Гюнтер протягивает греку руку.
Грек. Я немцу руки не подам. Немцы убили моего дядю как заложника.
Гюнтер. Но я-то при чем? Меня тогда на свете не было.
Грек. Команду "Огонь!" крикнули на твоем языке.
Гюнтер. И даже в олимпийские дни нет нам, немцам, прощения?
Гр е к. Никогда не будет! 16. Экстерьер. У таверны. День.
Гюнтер и Сю, не глядя друг на друга, садятся в белый "Мерседес". Грек и официант наблюдают за ними, стоя у порога таверны.
Грек. Где, я тебя спрашиваю, справедливость? Он
на белом "Мерседесе", а я - на старом велосипеде. О, Бог! Почему ты слеп?
Гюнтер. Давай скорей уберемся из этой страны. Сю. Куда? Ваши наследили по всей Европе. Гюнтер. Но я-то при чем? Неужели и ты меня не понимаешь?
Отец Гюнтера не был нацистом. Он и винтовки в руках не держал. Этот интеллигентный человек был кинооператором, довольно известным в мире искусства, и оставил сыну, кроме почтенного имени, дом и километры отснятой им пленки.
В родительском доме Гюнтер и Сю пили, предавались любви под неумолкаемые вопли модных пластинок и, лежа на коврах, смотрели на домашнем экране папино наследство - документальное кино, отыскивая, что бы можно было продать из непроданного в свое время самим оператором.
С экрана на них хлынуло жуткое прошлое. Ее родителей и его родителей. Расстрелы. Виселицы. Очереди голых женщин и детей у дверей газовых камер. Горы трупов. Улыбающиеся эсэсовцы с серебряными черепами на тульях форменных фуражек.
Эти кадры отец Гюнтера не продал. Он их прятал. Как свой и национальный позор.
А Гюнтеру нечего стыдиться. Он их продаст, эти уникальные кадры, любой телевизионной компании и на вырученные деньги сможет долго кутить со своей подружкой Сю.
С коробками пленки Гюнтер и Сю стали толкаться в двери телекомпаний, предлагая свой товар. Но покупатвг лей не находили. Кому теперь это нужно? Прошло столько времени. Все это уже видано-перевидано и надоело. Пора забыть. Этот товар вышел из моды.