Прошла мимо столика красотка, цокая по асфальту каблуками, уверенная в своей неотразимости и бросив уничтожающий взгляд на замершую в изумлении компашку. Они долго провожают ее глазами, Дов, почесав волосатую грудь, громко изрек:
До в. Ей бы при ее внешности мою бы .нравственность.
Друзья заржали.
Женщина за другим столиком кормит пирожным перемазанного кремом мальчика.
Женщина (с возмущением). Жеребцы! Бесстыжие! Страна в таком положении... Наши мужья и братья день и ночь рискуют головой на границе, а вы тут чем занимаетесь? Ни одну женщину не пропустите, не испачкав ее взглядом. Официант, счет! Мне гадко сидеть тут.
Дов не обиделся и, улыбаясь, повернул к ней курчавую голову на толстой бычьей шее.
Дов. Прошу прощения, мадам. Ваш гнев справедлив. Наша страна от рождения находится на военном положении и на границе всегда неспокойно. Но, согласитесь, мадам: мы - великий народ, если, сидя на таком вулкане, не стали импотентами. А? И смею вас заверить, мадам, пока у меня стоит, с Израилем ничего не случится.
Женщина. Что он говорит?! При ребенке такие слова! Куда залез мой ребенок?
Она вытащила мальчика из-под стула, на котором сидел Дов, шлепнула его по заду и потянула из руки мальчика кусок железной трубки.
Женщина. Зачем ты поднимаешь с земли всякую гадость? А ну, брось скорей и пойдем мыть руки.
Мальчик швырнул трубку на середину улицы и трубка взорвалась, окутав клубами дыма тротуар и столики кафе, В клубах дыма возникает название фильма: "Муж, как все мужья".
А потом, на сменяющихся планах запруженных транспортом улиц Тель-Авива, идут титры. 2. Экстерьер. Улица. День.
В этой толчее мы обнаруживаем крохотный трехколесный автомобиль-пикап с двумя большущими холодильниками в кузове, плотно прикрепленными к бортам ремнями. В крошечной кабине еле умещаются двое: огромный Дов за рулем и примостившийся на свободном пятачке сиденья его тщедушный напарник в киббуцной панамке.
Дов (назидательно). Слушай меня, Рома, и ты не пропадешь в этой стране. Ты - новичок. Иммигрант из
России. Каждый может тебя надуть. Еврея хлебом не корми, дай надуть своего соплеменника. Тем более, он без языка. И немножко малохольный после прыжка из страны, строящей коммунизм, в страну, еще мечтающую о таком счастье.
Рома (робко). Но ты не думай, что я совсем уж шли-мазл...
Дов. Ты не шлимазл... Ты - иммигрант. А это еще похлеще шлимазл а. У нас здесь... на исторической родине обожают евреев в целом, как народ, но терпеть не могут каждого еврея в отдельности.
Рома. То-то я в России слыхал анекдот: "Абрамович, вы почему не едете в Израиль?" " А мне и здесь плохо."