«Как-то мы пригласили его [Андропова] поехать вручить орден Красного Знамени нелегалу-иностранцу. Он согласился. Между ним и нелегалом, которому пришлось очень многое испытать, выполняя задание, шёл живой интересный разговор. Андропов как бы ушёл от своей высокой должности, вручил орден, просто по-товарищески поздравил. На обратном пути в машине он внезапно спросил: „Скажи, Юрий Иванович, почему иностранец, бывший идеологический противник, служит делу социализма вернее, чем наш соотечественник?“ „Он служит в нелегальной разведке, Юрий Владимирович, — ответил я. — У нас не принято говорить нелегалу неправду, обманывать. Он сам имеет право высказать всё, даже самое неприятное. Без этого доверия не будет“. Андропов помолчал, потом промолвил: „Да, многое нам поправлять надо“»[143].
Не поправили. Поэтому к 1991 году доверие к партии и государственному руководству ушло напрочь.
Но пока что страна жила — вне зависимости от обитателей Старой площади и Кремля? — и почти каждый её гражданин старался добросовестно выполнять свои обязанности. Юрий Иванович успешно трудился бок о бок с Вадимом Алексеевичем, а «их люди» — разведчики-нелегалы «Джек», «Дубравин», «Анри» и многие, многие иные — делали в каких-то странах те великие дела, о которых мы, скорее всего, никогда не узнаем. Жаль!
Но совместная работа Юрия Ивановича и его нового начальника продолжалась не так уж долго:
«Не прошло и полутора лет, как однажды, когда мы были на докладе у Владимира Александровича Крючкова, он сказал, что Юрий Владимирович хочет, чтобы я поехал в командировку в Нью-Йорк. Необходимо заменить там резидента, у которого уже истёк срок командировки. Вадим Алексеевич даже возмутился: „Да, но вы говорили, что мы проработаем вместе минимум два года!“ Крючков ответил, что обстановка такая, что надо, чтобы к середине лета я уже был там. „Да…“ — протянул Вадим Алексеевич, но больше ничего не сказал…»[144]
О причинах принятия этого решения Дроздов писал в своей книге так:
«Я понимал причину такого неожиданного поворота. В конце 1974 г. при возвращении с другого задания мне довелось провести несколько дней в Нью-Йорке. Б. А. Соломатин>{74} подробно ознакомил меня с обстановкой в США и, опираясь на агентурные, оперативные данные и выводы из личных наблюдений, высказал свои соображения о том, что разрядка, если судить по действиям американцев, начинает приобретать весьма негативный для советской стороны характер.
Он от своего имени предупредил об этом руководство разведки специальной телеграммой. Весьма серьёзное, веско аргументированное сообщение всё же вызвало раздражение в „верхах“. Видимо, было принято решение заменить руководителя резидентуры, чтобы свежим взглядом оценить ещё раз всю обстановку, включая необходимость перехода к более активным формам работы (мы берегли „хрупкую“ разведку и избегали резких действий). Вот в этих сложных условиях выбор пал на меня, и я с известной долей тревоги выслушал предложение В. А. Крючкова»