, то характеристика психиатра была проигнорирована, зато все заявления новоявленного «эксперта» по советской разведке стали приниматься за чистую монету.
«Голицын утверждал, что советские шпионы и агенты не только занимают множество важных постов на Западе (к таковым, к примеру, им был причислен ни больше ни меньше как британский премьер-министр сэр Гарольд Вильсон>{89}. — А. Б.), но и внедрились в спецслужбы большинства стран. КГБ якобы проник в самое сердце французской секретной службы, СИС>{90} и ЦРУ»[161].
И тут не только в Лэнгли (там — особенно!), но и среди американских союзников-сателлитов такое началось! Впрочем, сейчас мы конкретно говорим о ЦРУ:
«Под подозрение были взяты десятки оперативных сотрудников, работавших по Советскому Союзу…
Людей отстраняли от работы, переводили на менее секретные участки, брали „под колпак“, то и дело допрашивали, делали очные ставки. Работа аппарата, направленного своим остриём против Советского Союза, стала пробуксовывать, потому что опытные кадры были ошельмованы, уволены или отстранены от работы.
„Охота на ведьм“ продолжала набирать обороты, но кроме сломанных судеб и обиженных людей Энглтону в широко заброшенную сеть ни один агент Москвы не попадался. Это не смущало инициатора охоты, она продолжалась с ещё бóльшим рвением и упорством»[162].
В том, чтобы охотиться самостоятельно, чувствуя себя каким-нибудь «одиноким рейнджером», есть свой немалый кайф — но суть дела в том, что одиночкой Энглтон и не был. Сначала его горячо поддерживал Аллен Даллес, потом — Ричард Хелмс>{91}, ставший директором ЦРУ после двух не разведчиков.
«Мощная поддержка Хелмса обеспечила Энглтону практически полную свободу действий. Хелмс высоко ценил компетентность и увлечённость Энглтона. К тому же оба они принадлежали к довольно узкому кругу ветеранов Управления стратегических служб — своего рода масонской ложи внутри ЦРУ. Это исключительно важное „спонсорство“ давало Энглтону привилегию прямого выхода на директора»[163].
Ну и вот — конкретные результаты:
«Деятельность Энглтона разрушила в Управлении многие карьеры и почти полностью парализовала вербовочную работу ЦРУ, поскольку его параноидальный страх двойников делал вербовочные операции — которые и в обычных условиях были рискованным занятием — практически невозможными. Фактически ЦРУ прекратило охоту за потенциальными советскими агентами и отказывалось от услуг многих добровольцев даже тогда, когда у американцев почти не было сомнений в их искренности… Предпринимавшиеся в Управлении попытки противодействия Энглтону жёстко подавлялись»