Весна. Вечереет. Тонкий золотой рожок месяца взошел на прозрачном небе. До охоты ли? Там, где-то впереди, маячат всадники с соколами. Ну и пусть. Молодой фаворит смотрит нежно и почтительно. Вот сейчас они приедут в охотничий домик, где-нибудь в Ораниенбауме, и этот молодой человек, так изящно гарцующий позади коляски, заключит ее в объятия. Этим и окончится соколиная охота.
Лиха беда – начало. Написав первые, получившие признание исторические картины, Серов уже не мог остановиться.
Образы людей давно прошедших времен, их жизнь теснятся в его голове, будоражат его воображение. Его интересует главным образом Петр I, наиболее колоритный образ русской истории. Над темой Петра Серов будет работать весь остаток своей жизни; но это уже другой период его творчества.
Через несколько лет Бенуа опять обращается к Серову с просьбой дать иллюстрацию, на сей раз уже к книге, издаваемой им самим: «Царское Село». Тема такая, что художник ограничен очень узкими, специфически мирискусническими рамками. Необходимо передать аромат времени – и только. Но Серова уже это не удовлетворяет, он начинает по-серьезному понимать историю в ее трагедиях и противоречиях. Поэтому он опять, как и вначале, уклоняется под любым предлогом.
«„Царское Село“ – видишь ли – я рисовал, честное слово, – сообщает он Бенуа в ноябре 1904 года, – но, видишь ли, ничего не выходит – спроси Сергея Павловича. Они видели с Коровиным, Остроуховым и еще некоторыми лицами и не одобрили, честное слово. Сроки прошли, теперь, значит, шабаш… ритурнель…»
Однако вскоре Серов все же передает Бенуа «Выезд Екатерины II». Бенуа мог торжествовать: здесь действительно нет ничего, кроме духа эпохи. По засыпанной снегом аллее мимо ярко освещенных окон царскосельского дворца несутся во весь опор сани с царицей. А сбоку – стража: храпят кони, пар вырывается из их ноздрей, вросли в седла дюжие всадники. Вот и все.
Но зато здесь же Серов берет реванш. Одновременно он написал еще одну «охоту», не какую-нибудь определенную «охоту», а просто «Охоту с борзыми», которая, судя по антуражу, происходит не то в петровское время, не то в екатерининское. И, быть может, потому, что это не какая-то определенная «охота», это действительно охота. Несется вихрем борзая, несется за ней всадник, перемахивает через канаву, не замечает, что с головы его слетела шляпа.
Но Серов не был бы Серовым, если бы обошелся без подвоха.
Навстречу охоте ехал крестьянин в повозке. И вдруг крики, гиканье, топот коней, лай собак. Испуганная лошадь понесла, и, конечно, повозка попала в канаву. Отчаянным усилием пытается лошадь вытащить ее, крестьянин натягивает вожжи. Но им это не удается, повозка скатывается в канаву, придется вытаскивать ее, чинить, и хорошо еще, если лошадь не поломает себе ноги, а ее хозяин – голову.