И неожиданно увлекся портретом.
Николай Степанович Позняков оказался незаурядной личностью, был музыкантом, поэтом, отличался хорошим вкусом. Позже он стал балетмейстером. А в то время ему не было еще двадцати лет, и его называли Нарциссом, московским Дорианом Греем.
Ну что ж! Серов написал портрет Дориана Грея, изысканного красавца, полулежащего на софе. Как красиво у него изогнуты руки! А какое лицо! Полные сочные губы, длинные ресницы, задумчиво-томный взгляд и копна вьющихся волос. Что-то женственное, даже не столько в самом Познякове, сколько в живописи портрета. Так Серов писал симпатичных ему женщин – мягкой, дружеской кистью, словно покровительствуя. И быть может, потому портрет упорно вызывает в памяти пушкинские строки о туалете Онегина:
Он три часа по крайней мере
Пред зеркалами проводил
И из уборной выходил
Подобный ветреной Венере,
Когда, надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад.
Ну конечно же, это так! Позняков если не три часа проводил перед зеркалами, готовясь к сеансу, то несомненно отдавал им должное. И конечно же, у него имеются «щетки тридцати родов и для ногтей и для зубов», только, в отличие от Онегина, он хорошо умеет отличать ямб от хорея, хотя и не занимается этим пока что всерьез, так же как и герой Уайльда, чье имя стало его прозвищем.
В эти годы Серов по заказу Петербургского и Московского Советов присяжных поверенных написал три портрета знаменитых адвокатов (не считая, конечно, портрета Грузенберга, писанного по его собственному заказу).
Первым и лучшим из них был портрет Турчанинова. Серов и сам был доволен своей работой и года два-три спустя в беседе с Ульяновым даже говорил: «Что бы там ни казалось мне самому и другим, а вот такие лица мне всего ближе. Писать таких – мое настоящее дело!»
Серов прекрасно дает почувствовать не только характер, но даже движения Турчанинова, его старческую суетливость и неповоротливость, его квохчущий голос, любовь к прибауточкам. И в то же время ясно, что, занимаясь делами, этот человек строг и серьезен, а выступая в суде – тверд, как таран. Это сейчас он на часок отвлекся от своего секретера, отодвинул кресло и, вкладывая пенсне в футляр, готовится ответить на какое-то замечание собеседника шуточкой. Но человек с таким лбом умеет не только шутить.
В 1908 году Серов писал портрет Дмитрия Васильевича Стасова (брата знаменитого критика) и потом спрашивал: «А что, видно, что этот человек большого роста?»