И вначале сам не понял, какой он отвалил каламбур, отправляя гомосексуалиста в жопу. Я пришла ему на помощь:
– А ему только туда и надо!
Б, С. глянул на меня, аж разинул рот, когда до него дошло, и расхохотался, сотрясаясь всем своим огромным телом мужчины-быка.
Мы обменялись взглядами отлично понимающих друг друга единомышленников.
Мама ничего не расслышала, она все еще кудахтала утешения в трубку и поэтому не была шокирована.
У меня с прадедушкой Лапидусом свои тайны. Мы с ним играем в свои игры. Чтоб ни мои родители, ни дедушки с бабушками не слышали. А то бы прадедушке влетело за то, что он ребенку забивает голову всякой чепухой. Ребенок – это я. А всякая чепуха – это жизнь прадедушки Лапидуса, по которой можно лучше, чем по школьному учебнику, изучать историю России и революции. С той разницей, что прадедушка от меня ничего не утаивает, а в учебнике, как выражается моя мама, имеются большие пробелы.
– Старик впал в детство, – сокрушаются наши, видя, как мы с пра гуляем вдвоем и без умолку болтаем. – Что стар, что млад.
Они завидуют нашей дружбе. Потому что не умеют со мной разговаривать без сюсюканья, на равных. А пра Лапидус только такой разговор и признает.
Мы играем с пра Лапидусом в Красную Шапочку и Серого Волка. Я – Красная Шапочка, задаю вопросы, а он отвечает.
Как это в сказке?
– А скажи, отчего у тебя такие большие уши?
– Чтоб лучше слышать тебя.
Так в сказке. А в нашей игре немножко другой текст.
– А скажи, пра, за что ты сидел при царе?
– Потому что хотел свергнуть царя и установить советскую власть – власть рабочих и крестьян.
– А скажи, пра, за что ты сидел в тюрьме при советской власти?
– Честно сказать? Не знаю. Я только добра хотел советской власти.
– А скажи, пра, сколько ты сидел в тюрьме при царе?
– Два года и три месяца. По сравнению с советской эта тюрьма была как курорт. И охраняли нас так, – что даже ребенок мог бы сбежать. Вот я и сбежал, – чтоб свергнуть царя.
– А скажи, пра, сколько ты сидел при советской власти?
– Двадцать лет. От звонка до звонка. И если б Сталин не умер, не видать мне свободы никогда.
– А скажи, пра, тебя пытали в царской тюрьме?
– Боже сохрани.
– А скажи, пра, а в советской тюрьме?
– Охо-хо. Еще как, деточка. До сих пор косточки ноют.
– А теперь ты ответь мне, пра, зачем же было делать революцию и заменять царя советской властью?
– Спроси меня что-нибудь полегче, внученька. За что боролись, на то и напоролись. А ты будь умницей. Что я сказал
– запомни, но никому не говори. В школе на уроке отвечай по учебнику. Там точно сказано, как надо отвечать.