«Это все хорошо, но что же сталось с Марусем?» – спросите вы и будете совершенно правы, потому что история считается завершенной только тогда, когда каждый герой оказался на своем месте. Где же самое подходящее место для сострадательного и почтенного летами ховалы, как не в зоосаде?
– Ну что, Глазастик, давай мириться? – смущенно предложил Бредихин, осторожно приближаясь к Марусю, затеявшему прятаться на книжной полке в кабинете сэра Бенедикта.
Никогда ранее молодому смотрителю еще не приходилось разговаривать со своими криптидами в присутствии других людей. А ну как назовут сумасшедшим? Но вряд ли этот важный криптозоолог приехал в полицейское управление забрать только что освобожденного свидетеля ради сомнительного удовольствия над ним посмеяться.
Вот только ховала идти к Аристарху не хотел – надулся и даже попытался отвернуться, хоть обладателю целых двенадцати глаз это было сделать не так уж легко.
– Вы неправильно просите прощения, господин Бредихин, – надменно сказал Брут. – Надо наклониться так, чтобы ваши глаза были по уровню ниже, чем его.
– Получается? – Аристарх наклонился к Марусю. – А дальше что?
– А дальше если он простил, то положит вам лапу на голову… а если нет, то ткнет пальцем в глаз.
– Что?! – Смотритель зоосада попытался отшатнуться, потому что в отличие от ховалы не был склонен обращаться с собственными глазами столь беспечно: новые не отрастут ни через десять лет, ни через двадцать.
– Так вы хотите вернуть зверя на место или нет? – уточнил доктор.
Бредихин секунду поразмышлял и снова согнулся в поклоне перед сидящим Марусем, очень хотелось зажмуриться, но он не смел.
Прошли две долгие томительные минуты, но вот легкая рука редкого и мудрого зверя поднялась и легла на взлохмаченную голову юноши.
– Если что, то про «пальцем в глаз» я пошутил, – сказал удовлетворенный криптозоолог.
Тест четвертый
Игра со сфингой
I
У всех бывают свои катастрофы – большие и маленькие, трагические и смешные. Кто-то теряет состояние, обнаруживает новые морщины на лице, опрокидывает дорогой экипаж в канаву или проливает пунш на сюртук великого князя, а то и находит любовника в шкафу жены. Среди всего этого множества катастроф, конечно, существовали и личные катастрофы Бенедикта Брута.
Как водится, ничто не предвещало беды: день был пасмурный, словно по заказу, и прекрасно соответствовал что наряду, что обычному настроению криптозоолога. Сэр Бенедикт сидел в одном из новомодных кафе на Дубовой аллее и попивал кофе с заварными пирожными в ожидании, когда его слуга съездит в Пекарский переулок за неожиданно понадобившейся экипировкой. Доктор прекрасно отдавал себе отчет, что, учитывая особенности организма Лутфи Кусаева, поездка могла затянуться надолго, и потому, предусмотрительно заказав себе два пирожных, мысленно заготовлял пропитанную праведным возмущением и едким сарказмом речь. Именно в этот мирный момент и случилась катастрофа…