— Жиль де Рэ, сподвижник Жанны д'Арк. Эти выскочки до сих пор за него оправдываются перед прочими кабалами Пакта.
— Так вот, он был не только Синей Бородой. Процесс тысяча четыреста сорокового года в Нанте вскрыл такую бездну преступлений, что даже думать противно. Вблизи замков Шантосе, Машкуль и Тиффож были найдены многочисленные трупы жертв магических обрядов. Он пытался вырастить мандрагору, вешая десятки юношей, веря, что из земли, на которую пролилась их сперма, вырастет магический корень.
— И причем здесь кровь?
— Ну, де Рэ «баловался» не только виселицей. Он считал, что сможет увеличить свой магический потенциал, пожирая сырое человеческое мясо, и запивая его кровью. Как оказалось, он принадлежал к одному из этих самых «черных родов». Так что, если один из их представителей «засветился» в средневековье, то почему бы кому-то другому и не объявиться в наши дни?
— А эти самые «черные роды», они все — чародеи?
— Ну, в том смысле, что все люди в той или иной степени чародеи, то да.
— Нет, Джозеф, я имел в виду — чародеи, как мы с тобой.
— Ох, вовсе нет. Я уже не чародей. Отправлен бессрочный отпуск на солнечную…
— Прекрати издеваться, Джозеф. — Резко отрезал я.
— Хорошо, Гарик. Разумеется, нет. Они не чародеи.
— Так зачем, им эти обряды?
— То, что они непосвященные, вовсе не означает, что их ритуалы не действительны. Вон, священники — непосвященные, однако стоит кому-нибудь из них тебя отпеть при жизни, и прошлая пятница тринадцатого тебе покажется просто милым детским праздником. Не спрашивай меня, почему. Это не моя епархия. Скажу только, что «черные роды» веками получали разнообразные блага из Иного.
— Является ли таким благом, возможность телепортироваться?
— Нет. Эти «блага», разумеется, я их называю так условно, по большей части, чисто материальные. Однако, если убийца является чародеем, то вполне возможно, что он мог использовать портал. Где это было?
— В женском туалете.
— Нет, исключено. Слишком мало места. Если, он, конечно, не перенёс вместе с собой половину туалета.
— Ну, про это ничего не известно. Однако если я пойду туда, то…
— Тебя никто не пустит. Ты же посторонний, а это — место преступления.
Конечно, это произошло вчера, и следствие уже могло оставить бар в покое, однако я в криминалистике абсолютно не разбирался. Не хотелось рисковать. И тут меня осенило.
Я зашел в коридор, и, порывшись в кладовке, нашел свой коврик для медитаций. Бордового цвета, с вышитым в центре золотистым скарабеем. Вернувшись в гостиную, я первым делом заглянул в стол, где и обнаружился ритуальный кинжал. Не самая приятная процедура. Но я был уверен, что справлюсь. Не в первый раз.