Командир гарнизона подошёл строевым шагом и отдал Лауре рапорт. Он здесь и сейчас старший по званию. Офицеров Зеленоземского горно-пехотного полка я отослал в герцогство. Им поставлена своя задача, а герцогиню башенный гарнизон встретит. Была, конечно, мыслишка о возможных наградах, пусть мои люди тоже засветятся, а то полковые их в сторону ототрут.
Пока Лаура, стоя впереди свиты, принимала рапорт, слуги сноровисто освободили женщин от забот о принесённом багаже.
Последними высказались статские, первые люди Зеленоземья. Они тоже приветствовали, но нет — всё не то! Ни выправки, ни чёткости в рапорте. Некоторые даже зевали украдкой. Никакого сравнения с моими молодцами. Герцогиня милостиво выслушала чиновников и отправила по домам со словами: “Завтра! Всё завтра!”
Затем прибывших переправили “привести себя в порядок” на этаж для почётных посетителей с мебелью из бледно-бурого анегри с розоватым отливом. Для дам лучше он, другой гостевой этаж больше для мужчин. Тот с мебелью из палисандра, цвета горького шоколада с тёмно-лиловым оттенком, потому кажется более мрачным и торжественным.
Вещи несли мои слуги, но статс-дама внимательно за ними приглядывала. На этаже, Мивда организовала лёгкую закуску, чтобы было чем заняться перед отдыхом. В общем, мы сделали, что смогли, если кому не понравилось, пусть организует встречу сам.
Спускаться на этаж я, конечно, не стал — это немного неприлично, однако перед лифтом Лаура приостановилась и поблагодарила:
— Стах, спасибо за то, что вытащил меня. Да ещё под таким веским предлогом. Теперь муж не сможет сказать, что я от него сбежала. Любой согласится — вернулась в Зеленоземье по просьбе подданных. И вот что — у тебя в хранилище осталось несколько кошелей, принеси мне их все. Я должна точно знать, сколько у меня денег.
— Сейчас кошели будут.
— Возьми мои ценности, пусть пока полежат в хранилище.
— Лаура, мне неприятно об этом напоминать, но я отставлен от хранения твоей казны, да и от других служб тоже. Я остался лишь Хранителем печати Зеленоземья.
— Я помню. Но ты мне присягал как Защитник.
— Присягу ты тоже сняла. Теперь твой защитник, да и муж, Эдмунд.
— Ой, ладно! Что у тебя с папой случилось?
— Я дал клятву, ничего не могу сказать. Выясни сама.
— Хоть намекни!
— Помнишь формулировку? “Ни словом, ни взглядом, ни действием, ни намёком.”
— Даже так? Хорошо, я выясню всё у папы. Немного времени у тебя есть, но потом готовься — я уговорю отца, он тебя простит, и ты вернёшься в столицу моим ближником. Станешь придворным Красного Двора.
— Нет. Я цвета не меняю, даже в Белый Двор не перешёл.