Я раздвоился — с одной стороны, погруженный в ошеломительное ощущение глубинно-экстатического восторга, а с другой — наблюдающий все происходящее из своего рода парящей развоплощённой отстраненности.
Как это ни невероятно, посреди всего этого я ухитрился уснуть, но сном, не похожим ни на какой другой: пока я погружался в глубины дремы и вновь поднимался к поверхности сновидения, мой разум сохранял абсолютное и блаженное осознание. То было не тусклое осознание, нормальное для состояния бодрствования, но его более чистая форма, лишенная какого бы то ни было ощущения времени или пространства, в нем была неподвижность, неизменно омываемая искрящимся золотым светом.
Важно то, что приливы экстаза и неистового движения, казалось, прекращались в тот момент, когда я засыпал, а потом начинались снова, когда я просыпался в конце следующего цикла сна. Этот рисунок повторялся всю ночь. К утру я проснулся с дурной головой, измученный этим непонятным приступом, но сумел достаточно собраться с мыслями, чтобы встать, позавтракать и отправиться на работу.
Весь день мне было трудно сосредоточиться: блаженные волны энергии вдоль и поперек гуляли по моему телу, мышление требовало усилий и концентрации. Когда мое внимание рассеивалось пусть даже на мгновение, я начинал уплывать прочь — только для того, чтобы погрузиться в очередную волну экстаза. К счастью, рутинное взаимодействие с коллегами помогло мне до некоторой степени сохранять контроль.
Ночи и дни, которые последовали далее, были повторениями этой ночи и дня. И хотя я больше ни разу не переживал неистовства того первого эпизода, рисунок интенсивной психической активности и блаженной чувственности сохранялся день и ночь, без передышки. Я утратил чувство времени и самого себя, но, похоже, как-то продолжал процесс жизнедеятельности и каждый день являлся на службу, — возможно, даже исполнял свои обязанности. Во всяком случае, никто не жаловался.
В течение следующих нескольких недель в моменты ясности я пытался определить, что происходит. Я думал, что мой затянувшийся целибат каким-то образом спровоцировал некую причудливую цепную реакцию. Я также обратил внимание на странные изменения в моих отношениях с другими живыми существами: было такое чувство, что я могу читать в их душах и понимаю, о чем они думают и что чувствуют. Даже маленький песец, который обычно рычал на меня, когда мы встречались на ведущей в город тропе, сделался теперь моим приятелем, и между нами завязалось общение, которое я прежде счел бы невозможным.
Я каким-то образом усвоил новый способ восприятия и взаимодействия с миром. Мои чувства значительно обострились, и я был полностью поглощен ощущениями и восприятиями своего тела и его окружения.