Что?! Мне попался единственный честный владелец уединенного дворца? Не верю!
– План дворца я тебе со своего скопировал. – Эрван положил на плед рядом со мной лист со сделанным от руки чертежом. Туда же легли три чистых листа, вырванных из блокнота, и маленькое стило для письма. – Если вдруг найдешь что-то странное, зови.
Я кивнула, принимаясь за желтый плод. Позову, конечно. Лишь бы «странное» не оказалось той самой ловушкой, которой нет.
– И с обходом не торопись, мы тут задержимся. Не беспокойся, твоя магия завтра точно не понадобится, послезавтра тоже, – беззаботно добавило начальство.
– А как же «экспедиции больше двух дней не длятся»? – ехидно спросила я.
– Первый день ты проспала, второй мы шли, так что да, два дня. Завтра первый день нашего исследования, – парировал Эрван.
Отошел немного и создал вестника – небольшую птицу вроде синего воробья, точь-в-точь под цвет его магии. Мог бы просто перенестись в лагерь и сказать, уж у него-то точно призрачный перенос работает как надо! Наверное, силы экономит.
Вскоре от фруктов осталась лишь горстка косточек, по телу разлилась блаженная сытость. Теперь бы лужу найти, чтобы вымыть липкие от сока лицо и руки.
Едва успела подумать, как меня с ног до головы окатило водой. И как тогда, на пляже, все моментально высохло.
– Спасибо, – пробормотала я и, подхватив бумаги и стило, быстро зашагала к дворцу.
Удобно, когда твой начальник – маг воды. Непонятно только, почему меня так смутило это умывание.
Блуждая по заросшим травой, молодой порослью деревьев и лианами проходам и коридорам дворца, я разглядывала некогда богатое убранство. Лепнину, узорчатые полы, которые кое-где сохранились.
Но особенно мне понравились фрески. Потрескавшиеся, облупившиеся и почти целые, выцветшие и едва тронутые временем, простые и обрамленные цепочками рун. Многие легенды, изображенные на них, я знала, некоторые были мне незнакомы. Я благоговейно рассматривала фрески, старательно срисовывала руны, часть которых и сейчас использовалась, часть же была непонятна и неизвестна…
А потом я увидела их. Две фрески, кроме которых в огромном зале больше ничего не было.
На обеих были изображены люди, из их тел вырывалось пламя двух цветов, белое и серое.
Но на первой фреске люди выглядели так, словно они сдались: согнулись, закрыли головы руками. И серое пламя нападало, пожирая белое.
А на второй фреске люди стояли, упрямо подняв головы, упираясь ногами в землю и раскинув руки. Они будто чему-то сопротивлялись. И оба пламени горели ровно, не смешиваясь, не нападая, не поглощая друг друга.