— Как долго я спал? — спросил клиент полупьяным голосом, — И главное, что пропустил? У нас что-то было?
— Да. Ты меня изнасиловал, — спокойно отвечала милашка, не моргнув ни одним своим очаровательным глазом, — я очень сильно сопротивлялась, но тебя было не остановить. Вот, ты даже оставил на мне синяки, — вымолвила она, показывая на запястьях чуть-заметные заживающие уже царапины и, разразившись рыданьями, дополнила свою речь следующими словами, — мои Боссы, если им рассказать, будут очень и очень недовольны, да что там говорить — просто сердиты, и я даже не представляю, что они с тобой могут сделать. Договора на секс у нас не было.
В мозгах Майкла все более прояснялось, и он давно уже понял, что этой, пусть и прекрасной, но «потаскухе», от него чего-то там сильно надо. Однако пока он не мог взять себе в толк: «Чего именно»? Поэтому, он попытался сделать испуганный вид, чтобы всеми правдами и неправдами «вытащить» их этой красотки, как можно больше интересующей его информации.
— Да, ситуация действительно очень серьезная, — вроде бы-как согласился, он с актом жестокого изнасилования, за что в Америке можно было угодить, прямиком, на электрический стул, — хотелось бы только прояснить обстоятельства, как же все это случилось?
Мэдсон тоже был давно уже «стрелянный воробей», и на таком мелком разводе поймать его было довольно трудно, однако, он все же решил выяснить все аргументы, какими владеет эта прекрасная девушка.
— Когда мы остались одни, — начала та, жалобно всхлипывая, — тебя словно бы подменили. Ты «будто сорвался с цепи». Набросился на меня, порвал на мне всю одежду (это девушке делать было практически необязательно, так-как вся одежда стриптизерш состояла практически из ничего). Далее сильно избив, изнасиловал.
— Вот здесь хотелось бы подробнее, — практически полностью придя в себя, пытаясь казаться испуганным, «выдавил» Мишин.
— Ты больно сжав мои запястья, впился губами в мои нежные губы и раздвинув тычками мои не сильные ноги, практически не оставляя мне выбора, совершил свой грязный и позорный поступок.
Мэдсон внимательно осмотрев комнату, вдруг, произнес:
— Ну, а сперма? Сперма-то будет? Ведь без нее факт об изнасиловании превращается в пыль, и судят в таких случаях обычно тех, кто выдвигает свои обвинения, а не тех кого беспардонно оговорили. Здесь как? Все нормально? А то я, в сущности, просто уже чуть ли не поверил в твой старый добрый дешевый развод. Ты лучше признайся честно красотка: чего тебе от меня надо? И вот тогда, может быть, плененный твоим невероятно-очарованием обаянием, я и соглашусь непременно помочь. Не будь я: Майкл Мэдсон.