.
— Что? — Светлана побледнела, с видимым усилием сохраняя самообладание. — Откуда вы про него знаете?
— От верблюда. Емельяненко был настоящим мужиком, верно? Я знаю, вы до сих пор о нем мечтаете. Он вас бросил, и вам было очень больно. Но по первому его зову вы побежите в его объятия. Ну, а я тот же Емельяненко, только лучше.
— Замолчите! — Светлана вскочила. Щеки ее пылали.
Виктор встал, взял Литвинова под локоть.
— Выйдем, поговорим, — глухим голосом сказал он.
Литвинов поднялся, лицо его выражало насмешливое удивление. Верхняя толстая губа поднялась, обнажив передние зубы.
— На улице, — сказал Виктор.
— Почему не здесь? — спросил Литвинов. Повернулся к Светлане. — Смешной человек! Не хочет драться на людях. Даму защищает, а о приличиях все же думает. Нет, на улицу мы не пойдем. Там ждут мои люди. Тронешь меня — еще, не дай бог, прострелят тебе башку. Пойдем в сортир разбираться.
Светлана с тревожной досадой смотрела, как они уходят в направлении мужского туалета — Литвинов уверенной и довольной походкой, Виктор — угрюмо сгорбившись, вовсе не желая драки, идя на нее лишь из соображений чести.
Она без сил опустилась на стул, налила в бокал вина, выпила. Наколола на вилку равиоли, бессознательно подражая Литвинову. Подперев голову рукой, женщина жевала и тоскливо смотрела на стол перед собой.
Прошло десять минут, и Светлана всерьез забеспокоилась.
«Если через пять минут не выйдут, скажу охранникам, чтобы их растащили».
Занятая своими мыслями, она не замечала мужчину лет тридцати пяти в потертом сером пиджаке. Он сидел за столиком неподалеку. Волосы его уже тронула седина.
Он уже несколько минут смотрел на нее.
Нежным и восхищенным взглядом.
* * *
Через дорогу от «Венеции» напротив панорамного окна стоял микроавтобус. Правое стекло было опущено. Сидящий в кабине юноша-фотограф, прищурив один глаз, смотрел в объектив «Эпсона».
Когда Литвинов подошел к столику Истоминых, прошептал:
— Вот Он.
Девица с крючковатым носом сидела рядом, просматривая на дисплее мобильника картинки из серии «Лакомые кусочки». Мускулистые мужские торсы, спины и ягодицы быстро-быстро сменяли друг друга.
В кабине грохотала музыка. Павел Воля нудным речитативом выводил: «Непременно, непременно, непременно все будет ОФИГЕННО… Непременно, непременно, непременно все будет ОФИГЕННО….».
Через затемненное стекло юноша видел мощную спину и затылок Литвинова. Спустя секунду Литвинов повернулся к Светлане, и в окне показался его профиль. Палец юноши лег на кнопку.
— Попался, голубчик, — прошептал юноша. Он тяжело дышал.