ИЮНЬ 1957, СВЕРДЛОВСК, ОБЛАСТЬ, В/Ч №…
— Огнев! К Поликарпову!
Борис Огнев, старший сержант радиолокационной службы, считающий недели до окончания армейского срока, не торопясь, сохраняя достоинство старослужащего, поднялся с койки, на которой отдыхал после дежурства, аккуратно намотал портянки, сунул ноги в сапоги. Проходя мимо дневального, дал ему легкий подзатыльник — чтоб не забывался:
— Не «Огнев», салага, а — «товарищ старший сержант Огнев!», и не «К Поликарпову!», а — «вас вызывает командир части майор Поликарпов!», понял?
Салага испуганно кивнул, а Борис дал ему еще одного «леща» («Надо не кивать, а говорить «так точно!») и направился к кабинету майора. В кабинете кроме самого Поликарпова сидел какой-то неизвестный штатский. Ну, порядок есть порядок, служба есть служба. Борис вытянулся, вскинул руку к пилотке и отрапортовал:
— Товарищ майор! Старший сержант Огнев…
— Да ладно, — махнул рукой командир части. — Проходи. Тут вот с тобой товарищ хочет побеседовать.
Штатский добродушно улыбнулся.
— Огнев Борис Ильич? 1935 года рождения?
— Так точно! — Борис принял столь любимый начальством придурковатый вид старательного служаки.
— А почему же не Фаерман Борух Наумович? — весело спросил штатский.
Борис похолодел.
— Простите, не знаю вашего звания…
— Капитан госбезопасности Николай Смирнов. Да вы не пугайтесь, Огнев — засмеялся он, увидев перевернутое лицо сержанта. — Я из отдела розыска военных преступников, так что если вы таковым не являетесь, то бояться вам нечего.
— Не являюсь, — пробормотал Борис.
— Особиста позвать? Или замполита? — осторожно спросил майор у незнакомца.
— Не надо. Вопрос следующий: с 1941 по 1944 год вы находились на оккупированной территории?
— Так точно.
— Оставь свое «так точно», — неожиданно вспылил Смирнов. — Я с тобой сейчас не официально беседую, мне надо кое-что выяснить, поэтому отвечай по-человечески. Тебе шесть лет было, когда война началась? Мне 14. Только я на Урале рос и под немца не попал. А что у тебя было?
— Ну, я точно не помню, — осторожно начал Борис и, увидев как поморщился кгбешник, заторопился. — В смысле, я начала войны не помню. Помню, что родителей заставили куда-то уйти, а нас с сестрой забрала к себе соседка…
— Хорошая русская женщина Глушкова Вера Андреевна, одноклассница вашего отца, — заметил Смирнов. — Повешена в сентябре 1943 года за укрывательство еврейских детей, брата и сестры Фаерман.
— Ее повесили? — вздрогнул Борис. — Из-за нас? Я не знал.
— Так и было. Что случилось потом?
— Нас забрали полицаи, сестру отвезли в лагерь, меня — в гетто. Потом часть детей из гетто переправили в партизанский отряд.