Немного спустя подошла миссис Джелф – повернула ключ в замке, толкнула решетку, и несколько странных мгновений мы с ней стояли плечом к плечу и смотрели на Селину, точно встревоженные родители в дверях детской.
– Видите, мисс Прайер, как аккуратно она улеглась? – негромко промолвила надзирательница, а потом шепотом обратилась к Селине: – Все в порядке?
Селина кивнула. Она по-прежнему смотрела на меня и по-прежнему дрожала – не иначе, чувствовала, как я страстно тянусь к ней всем своим существом.
– Доброй ночи, – спокойно сказала она без тени улыбки. – Доброй ночи, мисс Прайер. – Этот официальный тон, видимо, предназначался для надзирательницы.
Пока миссис Джелф закрывала и запирала решетку, я не сводила глаз с Селины; потом матрона затворила дверь, задвинула засов и направилась к следующей камере.
Несколько секунд я стояла, уставившись в дощатое полотно с железными заклепками, а затем присоединилась к миссис Джелф и вместе с ней прошла до конца блока «E» и через весь блок «F» – всем арестанткам она задавала один и тот же вопрос, а они отвечали на разные лады: Доброй ночи, матушка!.. Благослови вас Господь, мэм!.. Вот и еще на день ближе к воле, мэм!..
Взбудораженная и растревоженная, я находила некоторое успокоение в размеренном ритме нашего обхода – в окликах матроны, отзывах женщин, стуке дверей. В дальнем конце второго блока миссис Джелф завернула кран, перекрывающий подачу газа к светильникам в камерах, и рожки по всему коридору разом будто вздрогнули, а потом загорелись чуть ярче.
– А вот и мисс Кадмен, моя ночная сменщица, – тихо сказала миссис Джелф. – Здравствуйте, мисс Кадмен. Это мисс Прайер, наша добровольная посетительница.
Пожелав мне доброго вечера, мисс Кадмен сняла перчатки и зевнула. Она была в форменном медвежьем плаще, откинутый капюшон лежал на плечах.
– Ну что, буянил сегодня кто-нибудь, миссис Джелф? – спросила она и снова зевнула.
Когда мисс Кадмен направилась в комнату для матрон, я заметила, что башмаки у нее на резиновой подошве и ступают по усыпанным песком плитам почти бесшумно. У арестанток есть особое название для таких башмаков, я сейчас вспомнила: «тихоступы».
Я пожала руку миссис Джелф и вдруг поняла, что мне жаль расставаться с ней, жаль оставлять ее здесь, тогда как я иду дальше.
– Вы очень добрая, – сказала я. – Самая добрая матрона во всей тюрьме.
Она коротко стиснула мои пальцы и покачала головой, – казалось, мои слова, или мое настроение, или вечерний обход повергли ее в печаль.
– Благослови вас Господь, мисс, – сказала она.
Мисс Ридли я по пути к выходу не встретила, хотя почти надеялась встретить. На лестничной площадке я увидела миссис Притти – она разговаривала с ночной надзирательницей своего блока, натягивая черные кожаные перчатки и сгибая-разгибая пальцы, чтобы те сели на руку поудобнее. А на первом этаже я столкнулась с мисс Хэксби, которую вызвали усмирить разбушевавшуюся арестантку.