– Молитесь за меня, братья мои и сестры, – воскликнула рыдая тетушка Меррик и упала на колени.
И вот в ту торжественную минуту, когда засопевшие от умиления простодушные прихожане вознеслись в тихой молитве в заоблачные высоты духа, сочный, пронзительный свист прорезал наступившую тишину. Потом громко хлопнула дверь.
Томас Симс, плечистый парень, ростом в сто семьдесят шесть сантиметров, незаметно покинул церковь и уже на ходу вскочил в отходивший от перрона скорый поезд.
Единодушный крик ужаса мгновенно пронесся по цирку…
* * *
Еще за месяц до так печально окончившегося представления в местных газетах и на дощатых стенах госцирка запестрели широковещательные объявления:
ЕДЕТ! ЕДЕТ! ЕДЕТ!
НЕУСТРАШИМЫЙ УКРОТИТЕЛЬ ТРОПИЧЕСКИЙ И СУБТРОПИЧЕСКОЙ ФАУНЫ КАПИТАН ДЖОН ДЖУЗЕПЕНКО СО СВОИМИ
4 – ЛЬВА – 4
На больших родовых, зеленых, голубых и желтых афишах, расклеенных на заборах всего города, красовался жизнерадостный и мужественный гражданин в шикарной опереточного образца венгерке и пушистыми, лихо закрученными кверху усами. Он стоял в свободной и непринужденной позе между четырьмя молодцевато выглядевшими царями пустыни средних лет, с гривами, вьющимися как от шестимесячной завивки «перманент».
В день первого представления цирк был набит до отказу. Оправдывались самые радужные надежды директора. Публика не обращала никакого внимания на занятых в первом отделении серых тружеников Гомэца, пытавшихся было урвать для себя на круглом ристалище славы хоть крохотную порцию симпатии публики.
Вотще немолодая уже наездница Волна-Тверская прыгала через розовые бумажные обручи, пытаясь при этом изобразить на своем живописно раскрашенном лице подобие пленительной улыбки; напрасно ветераны клоунады Жак и Папертных выкладывали перед бессердечной публикой многовековые запасы самых сильнодействующих острот; зря неутомимый жонглер Цельсий Фаренгейт демонстрировал лучшие образцы своего трудного и благородного искусства. Несколько снисходительных, жалостливых хлопков были их печальным уделом.
И вот зажглись ярчайшие огни электрических солнц, оркестр где-то наверху, под самой крышей, грянул громоподобный марш, и сам директор под лавину аплодисментов прокричал:
– Сейчас выступит единственный в мире знаменитый, настоящий укротитель тропической и субтропической фауны капитан Джон Джузепенко со своей труппой 4 – ЛЬВА – 4. В числе прочих номеров капитал Джузепенко, совершенно безоружный, будет на глазах своих диких львов есть отбивную свиную котлету. Номер – небывалый в цирковой практике, чрезвычайно опасный в требующий абсолютной тишины в публике.