Вскоре он научился, нисколько не краснея, декламировать с любой международной трибуны о прелестях настоящего, стопроцентного, здорового искусства, недоступного только тем, кто отравлен ядом радикальных идей. Его книги «Адам и Ева накануне грехопадения», «Поэзия гниения», «Гангстер – волевой бизнесмен», «Извращения дань Прекрасному» стали настольными книгами наиболее поощряемых в преуспевающих деятелей искусства. Словом, он быстро и безостановочно шел в гору.
И надо же было так случиться, что однажды, участвуя в прелестной увеселительной прогулке на яхте самого мистера Дрэйка, он простыл и захворал гриппом! Это был даже не очень серьезный грипп. В прежние времена, когда Пуст промышлял «чистым искусством», он бы при таком гриппе без тени колебаний пустился в другой конец города ради каких-нибудь десяти – пятнадцати долларов. Но теперь он мог себе, позволить поваляться в постели, даже когда его ждали на репетициях нового ревю – «Семь тещ Синей бороды».
Конечно, дирекция была в отчаянии. Безутешный хозяин сидел, пригорюнившись, в самой глубине зрительного зала и заранее подсчитывал убытки, которые принесет ему, если она, упаси боже, затянется, болезнь глазного консультанта постановки.
И вдруг, как Иисус Навин в пустыне, он услышал глас божий.
Кто-то по соседству высокомерно цедил сквозь зубы:
– Будь я на месте твоего плешивого Мартина… Будь я на его месте, я бы заставил Синюю бороду поворочать мозгами. Почему он, спрашивается, всех жен душит одинаковым способом? Пускай он мне каждую свою жену за мои деньги убивает по-разному. Верно я говорю, крошка?
– Конечно, верно, – отвечала ему со вздохом его собеседница. – Ах, как верно! Ты у меня, Бобби, такой умница!
– И актрисы хороши! – продолжал огорчаться Бобби. – Умирают безо всякого воображения. Как рыбы. Подрыгают ногами, и все. Ведь это же что такое на сцене? На сцене ревю. Значит, пускай помирают повеселее. Пускай одна, к примеру, попляшет с ножом в горле, а другую я бы, к примеру, повесил. И пускай она висит, и раскачивается, и принимает красивые позы, и поет: «Ти-и-хо качайтесь, каче-ели, та-та-та-та-ра-ра!» – или что-нибудь другое в этом роде… Чтоб была мне за мои деньги красота…
– Конечно, – снова вздохнула собеседница. – Ах, Бобби, Бобби, тебе бы при твоей красоте, уме и вкусе хоть три класса начальной школы!..
Хозяин подсел поближе и увидел в полумраке смазливую, но изрядно потрепанную физиономию с тончайшими усиками.
– Сэр! – обратился к нему хозяин, взволнованно дыша. – Сэр, я не имею чести быть знакомым с вами… Но ваши замечания… Само провидение…