– Признаться, я ожидал худшего, защитница. – Ханс не стал бродить вокруг да около.
Я скептически хмыкнула. Я уже не обезличенный «защитник веры», а аж «защитница». Расту, так сказать, в глазах подчиненных.
– Неплохо для изнеженной принцессы, да?
– Я не говорил такого. – Комтур бросил на меня короткий взгляд, и я вдруг почувствовала легкий флер тепла, на мгновение окутавший рыцаря из храма.
– Но вы так думали. Что это было? – Мы медленно шли по лагерю, освещенному яркими кострами. Я слышала, как переговариваются между собой воины, травят похабные байки, где-то тихо поют в два голоса, пусть мимо нот, но от души, и думала о том, задумываются ли эти люди, против кого они пришли сражаться? Скажут ли им офицеры? Наверное, скажут…
– Вы чувствуете… – Ханс снова обрел дар речи, не то спрашивая сам себя, не то утверждая очевидное.
– Я много чего чувствую. Так что это было? – уже с недовольством в голосе повторила я свой вопрос.
– Полог молчания. Я скрыл свои мысли, защитница. – Возможно, мне показалось, но в голосе храмовника я услышала сомнение в собственных действиях.
– Я не читала ваши мысли. У вас все на лбу написано. – Пренебрежительно фыркнув, я кивнула с доброжелательной улыбкой проходящим мимо солдатам, отчего те приосанились и, сделав максимально благородные выражения лиц, поклонились.
Некоторое время мы шли в тишине. Я дышала свежим воздухом, чувствуя, как у меня постепенно замерзают кончики ушей и нос, и была готова уже повернуть обратно, к своему шатру, а вернее, к разведенному перед ним костру, на котором уже наверняка тихонько булькает в котелке полюбившийся мне отвар. Однако идущий рядом комтур, видимо, решил наконец поговорить о более насущных делах.
– Я хотел сообщить вам о том, что присутствие рядом с вами выходца с Туманных островов навредит вам и вашему делу.
– Это каким же образом, комтур? – Я почувствовала неприятный, обжигающий клубок ярости, что начинал ворочаться в груди.
– Он является носителем воли другого божества, одного из падших темных времен Божественной войны.
– А темным это божество стало до или после того, как пало? – Я остановилась, прямо глядя в лицо Хансу, которое сейчас выражало изумление, близкое к ужасу.
– Защитница, это граничит с ересью…
– Я – избранная Светозарной. Мои мысли прозрачны для Нее, мои действия продиктованы Ее желаниями. Если я, голос Светозарной и Ее меч, говорю ересь с точки зрения Ее служителей, не значит ли, что Ее служители недостаточно понимают Ее замысел? – Я говорила тихо, не сводя взгляда с лица брата-рыцаря, на котором отражалась вся возможная палитра эмоций. – У меня к вам вопрос, комтур, с каких пор вы стали ставить личную гордость и неприязнь превыше вашего долга? Почему вы считаете себя вправе судить действия того, кто обратился к вам как к другу и брату по вере, а не как к подчиненному, хотя мог это сделать?