Облачаясь в броню, я как раз взялась за кирасу к тому моменту, как мой наставник и телохранитель перетаскали все вынесенные в горницу вещи. Альвин помог мне застегнуть горжет, накинул плащ на плечи, сколов его фибулой, я надела на голову батват, шлем и, вешая на ходу перевязь на пояс, вышла из дома.
Мир полыхал. Край солнца только показался из-за горизонта, но розово-пламенные лучи отражались на снегу, ползли вверх по схваченным ледяной коркой деревьям, танцевали на шлемах и доспехах, касались лиц. Все казалось каким-то нереальным, невозможно, до боли в груди, красивым.
И этого никто не замечал.
Солдаты грузили подводы, офицеры командовали рассадкой наших «пассажиров», комтур и храмовники читали молитву, прося благословения в дорогу. Все были слишком заняты и погружены в свои мысли и проблемы в отличие от меня, бездельницы, стоящей на крыльце дома и не обремененной какими-либо делами.
– Все в порядке, ваше высочество?
Я перевела взгляд на голос и увидела оруженосца, подводящего ко мне Гаратэ.
– Да, конечно… – Мой голос звучит чуть рассеянно. Снова окидывая взглядом залитый багряным золотом мир, я подхожу к своему коню и треплю его по гриве, а потом протягиваю морковку на раскрытой ладони. Рыцарский конь косит на меня глазом, словно бы спрашивая, что за взятки я тут сую ему с раннего утра, но морковь быстро исчезает, перемолотая крепкими зубами.
Привычно проверив крепление подпруги и седельных сумок – не потому, что я не доверяла Альвину, а лишь из собственного желания контролировать хоть что-то, – я устроилась в седле и направила коня к формирующейся на дороге колонне.
Когда нижний край солнечного диска показался над горизонтом, мы двинулись в путь.
До Роны и раскинувшейся на противоположном берегу Отры мы добрались за три с лишним часа. Бернард недовольно вздыхал, что из-за необходимости везти лишний груз и выпавшего снега мы отстаем от графика, я же, смирившись с неизбежным, неизменно отвечала удачно подвернувшейся в памяти фразой: «Человек предполагает, божество располагает, граф. Будет то, что будет». Конечно, меня тоже беспокоило то, что наша военная кампания может затянуться, и я надеялась, что моего «жениха» задержат проблемы на юге, о которых говорила Светозарная. Не хотелось бы толкаться с ним в воротах замка по прибытии.
Мысли о том, что я могу и не прибыть, отвергались мною почти профессионально.
Въезжать прямо в Рону мы не собирались, и армия встала быстрым лагерем прямо на идущей мимо дороге, чтобы не сводить обоз в снег. Пока ставились костры и варилась похлебка, а солдаты перекусывали солониной, сухарями, запивая вином, небольшой отряд из трех копий, возглавляемый Бернардом и дополненный мной, Альвином, Харакашем и комтуром, севшим ради такого случая на коня, въехал в деревню. Рона встречала нас тягостным молчанием. Высыпавшие на площадь в центре деревни мужики – спасибо, что без вил и топоров, – имели весьма мрачный вид, а заправлял ими и, видимо, всей деревней крепкий, еще широкий в плечах старец, опирающийся на добротный резной посох.