— Конечно. Да, Семен, — останавливает она меня, уже в дверях — спасибо тебе за все. Будь счастлив, и помни, ты мне обещал. Я очень люблю тебя.
Мне хочется вернуться, обнять ее, прижать к себе крепко — крепко, но Катя останавливает меня взглядом, и я закрываю за собой дверь.
Этой ночью я сплю крепко. Я не спал так тех пор, как поселился в этой квартире. От постели пахнет Катей, и этот запах успокаивает меня, качая на волнах сна. Сна, в котором она здорова и счастлива, со мной и своим семейством.
В ту ночь Катя умерла. Тихо, не мучаясь, так сказал врач. Ее нашла утром мать. Видимо почувствовав, что-то своим материнским сердцем, она приехала в больницу в пять утра. А я спал в это время. Спал, когда уходила моя любовь. Катя, видимо, предчувствовала свою кончину. Отправив, она избавила меня от страданий, которые я пережил бы, видя ее уход. А потом провал. Я не помню, как кричал возле ее пустой кровати, не найдя там Кати. Как медсестра колола меня успокоительными, под внимательным взглядом, уставшего доктора, как крепко сжимала меня в своих объятиях Катина мать, боясь оставить одного, вместо того, что бы скорбеть по любимой дочери. Очнулся, стоящим на коленях, возле свеженасыпанного холма, рыхлой, пахнущей тленом, земли. Очнулся от того, что на мое плечо, легла рука Катиного отца.
— Нужно продолжать жить, сынок, — сказал он — как бы тяжело это не было.
Нужно, но как? Как продолжать, если тебя на этой земле больше ничего не держит? Что делать, если не хочется жить в мире, где нет ее моей богини? Она вернулась домой, в свои небесные пенаты. Моя богиня, по нелепой случайности, заброшенная в наш жестокий мир.
Мне хочется думать, что ее душа превратилась в большую белую птицу, летящую над изумрудным морем. Морем, цвета Катиных глаз. А я. Я буду любить ее до конца своих дней, до последнего вздоха.
«Странно, детское кафе — место радости и веселья», — думаю я, глядя на мужчину, в глазах которого читаю ужасную тоску и горе. Он молод, но, что-то согнуло его, сломало, перечеркнув всю жизнь. Это видно, по пустому взгляду, замедленным движениям, сгорбленным, некогда спортивным плечам. Мой сын веселится и играет с приятелями, не обращая внимания ни на кого вокруг. И я решаюсь.
— Простите, мне кажется, что вы очень несчастны.
Он поднимает на меня уставшие глаза, и с интересом разглядывает, словно вспоминает что-то.
— Вы правы, неужели это так заметно?
— Может, если вы поделитесь с кем-то, вам станет легче.
— Вряд ли, — вымученно улыбается он. — Как вас зовут?
— Инга.
— Зачем вам мои проблемы, Инга? Чужое несчастье заразно, словно чума. Вы, ведь, с ребенком отдыхать пришли.