. Вставил свое слово и Гришкин. И он, мол, тоже ни за что отсидел четыре месяца. И рассказал о том случае. Собутыльники посочувствовали, а один — Михаил Снякин — говорит:
— Да, Генка, ты здорово подзалетел. И вправду зря. Когда, говоришь, тот случай был?
Гришкин ответил. Уж он-то надолго запомнил число. Михаил выслушал и потом как бы между прочим проронил:
— Как раз в тот вечер — мы с братом уже спали — прибегает к нам Барсов Иван — музыкант. Был такой у меня знакомый. Сейчас не встречаю. Уехал, видно. Так вот, прибегает Иван, сам под градусом, конечно, лицо красное. Дайте, говорит, помыться, ребята, подрались тут с одним. Я его здорово стукнул, он упал как подкошенный. В общежитие не хочу так заявляться. Пошел он на кухню — смотрю, что-то-долго Ивана нет. Заглянул, а он тапочки моет, как сейчас помню — белые были, и пятна крови на них. Ну, я не стал ничего расспрашивать. Скоро он ушел.
Итак, в этой истории появляется новый персонаж. «Как знать, может быть, — размышлял Дудников, — ему суждено стать главным, так сказать, действующим лицом. Надо обязательно заняться этим Барсовым. Но сначала пощупаем братьев Снякиных». Прежде всего органы милиции убедились, что братья-шоферы не состоят в переписке с Барсовым. Иначе после допроса они могли предупредить предполагаемого преступника. Недолго и спугнуть. А там ищи его снова — страна большая. Братья в милиции держались независимо, однако на вопросы отвечали подробно. Правда, ничего нового, за исключением некоторых деталей, не добавили.
Найти в музыкальном мире Кишинева следы Ивана Барсова не составило особого труда. В консерватории, куда привел Дудникова поиск, дали справку: Барсов окончил ее в 1957 году и сам попросил направление на Север, в Якутск. И еще сказали, что он особого рвения к учебе не проявлял, зато любил выпить и вообще… Познакомился офицер и с двумя однокашниками Барсова, узнал их поближе, можно на них положиться, помогут, если надо.
И вот уже из Кишинева в далекий Якутск идет запрос. Якутские коллеги Дудникова откликнулись быстро. Они сообщили, что Барсов Иван действительно проживает в их городе, женат, работает в Доме культуры худруком. «Компров»[7] особых за ним нет, если не считать, что выпивает и отсидел 15 суток за мелкое хулиганство. Попросили якутские органы милиции поглубже заняться худруком, не спускать с него глаз.
С арестом решили подождать. Лучше всего было бы задержать возможного преступника в Кишиневе. Здесь все произошло, здесь свидетели, здесь ему все напоминало бы о преступлении. Одним словом, в психологическом отношении — явный выигрыш. Это важно. Если же поторопиться, можно все дело испортить. Ведь улик было мало. Следовательно, упор делался на то, что убийца должен сам все рассказать. А в том, что он посетит Кишинев, сомнений почти не возникало. Многолетний опыт убеждал: преступника всегда тянет на место совершенного им злодеяния. Что влечет его? Среди криминологов существуют разные мнения. Так или иначе, но факт остается фактом.