Узнав о предстоящем переезде на берег моря, Стасис обрадовался и тут же заявил, что тоже станет работать с рыбаками и копить деньги для покупки моторной лодки...
Голос Елены дрогнул. Она некоторое время еще пыталась сдержать себя. Но слезы хлынули неудержимо, и, прижав к губам платок, она умолкла. Утешать было бесполезно. Я лишь налил ей в стакан воды и терпеливо стал ждать, когда она справится с собой.
Мне нужно было еще узнать побольше о взаимоотношениях между Казимиром и Стасисом. Когда Елена успокоилась, я задал этот вопрос.
Отношения между мужем и сыном никогда хорошими не были. Ничего их не связывало. Первое время после переезда к ним Казимира он старался просто не замечать Стасиса, а тот платил ему тем же. Елена тяжело переживала это, но все надеялась, что со временем они привыкнут друг к другу.
Однажды, месяцев через пять после их переезда на лесозаготовки, Стасис заявил ей, что он вступает в комсомол и через несколько дней будет рассматриваться его заявление.
Елена стала отговаривать сына. Не потому, что имела какие-то предубеждения против комсомола, а потому, что слышала о нападениях бандитов на коммунистов и комсомольцев. Действительно, в то время еще орудовали в глухих районах республики остатки буржуазно-националистического подполья. Елена просто не хотела, чтобы Стасис подвергался опасности. Но Стасис только рассмеялся — он и в комсомол-то вступает только потому, что комсомольцы — самые активные члены истребительных отрядов по борьбе с этими бандами.
Вмешался Казимир. Он стал доказывать Стасису ненужность и даже вредность его затеи:
— Пусть в комсомол вступают русские ребята, а тебе, литовцу, там делать нечего.
Но Стасис ответил, что литовцы только тогда вздохнут свободно, когда не будет лесных бандитов, которых все равно уничтожат.
Это взбесило Казимира. Он стал кричать, что не желает жить со Стасисом под одной крышей, не хочет, чтобы «борцы за свободу Литвы» (так он назвал лесных бандитов), вздернув на сук этого «красного щенка», заодно расправились бы и с ним.
С большим трудом удалось Елене прекратить скандал.
Но вечером Казимир неожиданно стал оправдываться перед Стасисом, говорить, что плохо разбирается в политике, что тут, наверно, виновато старое воспитание. Совершенно миролюбиво Казимир заявил Стасису, что комсомол — это его личное дело. Стасис уже не маленький и может сам решать этот вопрос.
Мир как будто был восстановлен. Но ненадолго. Спустя некоторое время снова вспыхнула ссора: Стасис по заданию комсомольской организации выезжал на два дня в районный центр, и Казимир был крайне недоволен этим. Он лишался напарника по распиловке дров, а работа была сдельная и очень выгодная.