С ожогами дело обстояло гораздо сложнее: к ним прикипели куски одежды, которые даже после размачивания в воде никак не отставали. И несмотря на то, что по-хорошему не стоило оставлять в мокнущих ранах ткань, с ней ничего нельзя было поделать. Срывать со свежих ожогов лоскуты значило доставить неокрепшему мальчику еще больше боли.
Практически до самого утра пара беглецов занималась врачеванием. Медленно и кропотливо они очищали раны от золы и угольков, понемногу отлепляя крошечные куски одежды. К рассвету лишь Лантея держалась на ногах: уже чисто машинально она продолжала обтирать лицо мальчика влажной тряпкой и вливать в его рот по капле воду каждый час. Аш же сидел у входа в овин, вытянув ноги к угасавшему очагу и прикрыв глаза от усталости.
Только когда солнце протянуло над горизонтом свои первые лучи, парень через силу поднял веки, чем вызвал удивленный писк не ожидавшей этого Лантеи. Мальчик долго водил воспаленным взглядом по помещению и лицам, склонившимся над ним, а его губы слегка шевелились.
Профессор незамедлительно вложил в руки застывшей девушки миску с чуть теплой кашей, к которой с вечера так никто из них и не притронулся.
— Ему нужно дать поесть.
Аш держал голову ребенка, пока хетай-ра небольшими порциями пыталась засунуть еду в рот больного. Через четверть часа парень, наконец, стал смотреть осмысленнее и послушнее проглатывать кашу. Вскоре он уже выдохнул свои первые сиплые слова.
— П-пить… Пить.
Лантея сразу же схватилась за бурдюк с водой и поднесла его к губам ребенка, помогая напиться. Мальчик сделал всего пару неуверенных глотков, а потом неожиданно почти беззвучно заплакал.
— Что такое? Почему ты плачешь? — спросила девушка, обеспокоенно пощупав лоб раненого.
— Боль...но, — едва слышно прошептал ребенок, кусая свои бескровные шершавые губы.
— Потерпи, парень, — проговорил Аш, осторожно поправив шерстяное одеяло, которым было укрыто туловище больного. — Как твое имя?
— В-витим.
— Не бойся, Витим. Самое страшное позади. Ты жив, а раны скоро заживут, — уверенно и твердо сказал мужчина, чем заслужил благодарный взгляд Лантеи.
— Я… Я знаю, кто поджег деревню, — невнятно произнес мальчик, прикрывая красные глаза. — Мне нужно в Зинагар. Там мой дядька живет. Я должен рассказать… П-помогите мне…
— Конечно, Витим, мы тебе поможем, — быстро ответила хетай-ра, но ребенок уже провалился в сон, а его лицо застыло восковой маской.
— Как интересно, — пробормотал Ашарх позевывая и помогая своей спутнице удобнее уложить больного, — значит, деревню подожгли намеренно. Неужели он единственный выживший?