Но слова брата об умершей сестре Аш тогда забрал с собой и хранил их в самом темном уголке своего сердца многие годы. Он никогда не простил бы Исери за них.
* * *
Утром на легкую задумчивость профессора никто даже не обратил внимания. Не сразу, но марево дурного сна-воспоминания все же развеялось, хоть и оставило после себя гнилое послевкусие где-то на корне языке практически на весь день. Лантея и Чият были сосредоточены на сборах: женщины проверяли сумки, набитые провизией, сменной одеждой и теплыми одеялами, пытались наспех перерисовать на клочок бумаги давно позабытый обеими маршрут через узкий горный перевал, представлявший собой самый короткий путь к пустыням Асвен. Стараясь не мешаться и никого не отвлекать, Аш наспех позавтракал, переплел свою длинную косу и с неудовольствием пригладил недельную густую щетину перед крошечным зеркальцем, висевшим над умывальником. Давно он не отпускал бороду, и оттого очень удивился, что его исхудалое лицо стало выглядеть неожиданно суровым благодаря небритости.
Когда путешественники покидали дом, то солнце еще даже не показалось из-за восточной части горного хребта. Чият долго и нежно обнимала племянницу, гладя ее по голове и нашептывая какие-то наставления. С горечью наблюдая за этой сценой, профессор чувствовал невольную обиду за свою спутницу, которая даже не подозревала, что это были последние мгновения, которые она проводила с тетей. И больше всего Ашарха печалил запрет, наложенный Чият на его уста, — девушка ничего не должна была узнать раньше времени, чтобы, поддавшись эмоциям, она не посмела вернуться обратно к своей родственнице. Седовласая хозяйка дома желала принять смерть в одиночестве, наедине со своей трусостью.
— Берегите ее, профессор, пуще собственной жизни… Иначе, поверьте мне, я буду беспокойным духом преследовать вас до самой вашей кончины, — на прощание прошептала Чият на ухо мужчине, одарив его сдержанным поцелуем в щеку. Словно сама смерть коснулась его кожи своими сухими безжизненными губами.
Аш кисло скривился, отступая к калитке, у которой его уже ждала сосредоточенная Лантея. Подобного рода угрожающие обещания его ничуть не радовали, но почему-то в серьезность слов тети верилось безоговорочно. Поправив на плечах дарованный Чият старый серый плащ в заплатках, профессор крепче намотал на кулак ремни походного мешка и покинул скромную обитель отшельницы, спрятанную в осиновой роще. Худая высокая девушка с седыми волосами, собранными в две косы, и смуглый преподаватель истории с чуть уставшим взглядом болотных глаз бок о бок двинулись к подножию Мавларского хребта.