Очень интересно было говорить с офицерами, приезжавшими впервые на Украину из оккупированных французских и бельгийских областей. Общее впечатление мы определяли, конечно в своей среде, кратко:
– Как святые…
– Эта публика с луны свалилась…
Когда драгуны императора и короля Франца-Иосифа прямо из Шампани прибыли в село Засулье и разошлись по квартирам, германский комендант обратился с просьбой к генералу Литовцеву послать туда офицера, говорящего по-немецки, который мог бы дать нужные справки. Атаман Куриня приказал съездить мне. Предупредил, что офицеры-драгуны еще совсем не знают здешней обстановки. Кроме того, они не привыкли видеть офицеров без погон, и лучше, если я поеду в Засулье в русской форме.
Я так и сделал. Дал портному нашить на френче (кстати сказать, это одеяние в то время еще было известно под именем английской куртки) золотые погоны I Финляндского горного артиллерийского дивизиона, водрузил на свое место снятую после большевицкой революции офицерскую кокарду. В качестве ординарца со мной поехал кадет Владимир Мосолов, тоже в погонах русского вольноопределяющегося.
Старая форма в сочетании с украинским флагом не противоречила той линии, которую я все время вел, – считал себя русским офицером украинской службы. Все-таки когда увидел себя в зеркале – все старое при совсем новом положении вещей, появилось какое-то чувство неловкости. Не то контрабанда, не то маскарад. Финляндского дивизиона ведь не существует. Кроме того, чувствовалось, что мои золотые погоны, хотя крепко пришиты, но все-таки плохо держатся на плечах. После гетманского переворота некоторое время с погонами вообще была неопределенность. В Лубнах германцы, не вмешиваясь в наши распорядки, все-таки выражали недоумение по поводу того, что офицеры ходят без всяких внешних знаков своего звания («петлюровской» формы никто носить не хотел, новой не вводили, русской в большинстве случаев не решались надевать во избежание осложнений). В Киеве погоны стали появляться все чаще и чаще. «Настоящие» украинцы заволновались, и 15 июня киевский комендант издал приказ, в котором разъяснялось, что русскую форму имеют право носить только чины посольства Всевеликого войска Донского. У нас, в Лубнах, германские власти ничего не имели против старой формы. Когда я явился в новом или, вернее, в прежнем виде в офицерское собрание гаубичной батареи, меня встретили очень приветливо. Даже поздравляли. Само собой разумеется, «щирые» украинцы относились к «русофильству» крайне враждебно, но никаких открытых выпадов не было. Боялись фактических хозяев в касках со штыками-кинжалами.