Втроем забежали в сарай, чтобы всем вместе поискать шест. В углу сарая у самого потолка за деревянной балкой торчали три длинных изогнутых шеста со свисавшими концами, которые напоминали огромный лук для стрельбы стрелами.
— Вот видишь, как от времени провисли концы, ― заметил Серёга, ― без дела всю зиму пролежали. Я их по осени заготовил на удилища, в овраге пришлось ивняк наломать. Они сырые ещё были. Вот под своей тяжестью и прогнулись. Ну, ничего, на удилища сгодятся, такими даже удобней будет с берега удить, — промолвил Серёга, озираясь по сторонам и ища взглядом, на что можно было бы взобраться.
― Давайте сундук подтянем, с него будет проще дотянуться, ― подсказал Санечка.
― Этот сундук, похоже, с тараканами, от бабки остался, ― с улыбкой произнёс Серёга. ― Его лучше не трогать, он тяжёлый, с места не сдвинуть, ― уже с серьёзным выражением лица добавил Сергей.
Колька, чертыхаясь среди нагромождения из различного хлама, обнаружил в углу сарая старую табуретку без ножки. Измазавшись в пыли и паутине, победоносно прижав табуретку к груди, притащил её на середину сарая. Затем он стал подыскивать для табуретки устойчивое положение, вращая её по кругу замёрзшего пола.
― Гляньте-ка! На этой табуреточке и шею сломать можно, ― промолвил Санечка. ― Получше надо было по сараю шарить, глядишь, и антиквариат заодно какой-нибудь бы нашёлся, ― с улыбкой добавил он. ― Давай, Колька, залазь теперь сам, держать вдвоём с Серёгой будем.
Опершись рукой на плечо Серёги, Колька взобрался на табуретку, которая раскачивалась, как палуба парохода на встречной волне, готовая разделить свой груз на борту с волной, непрочно удерживая его канатами.
― Тихо! Не кочевряжься на табуретке! Разобьёшься… ― Серёга, не успев договорить до конца, почувствовал, как табуретка накренилась.
Колька вместе с выдернутым из-под балки шестом рухнул на сундук.
― Вот это да! Ни фига себе удилище! ― удивлённо воскликнул Санечка. ― Таким удилищем можно что угодно удить, даже сосульки!
Он ухватил шест руками и стал им размахивать из стороны в сторону, сотрясая осевшую пыль, голубиные перья и тенёту, ещё с осени осевшую на балках и карнизе сарая. Солнечный свет прочертил в облаках пыли след, похожий на луч прожектора, в котором, как в калейдоскопе, сменялись сверкающие частички пыли и снежные кристаллики, неизвестно каким образом облюбовавшие себе место в глубине сарая.
― Бежим скорей на улицу, ― заорал Санечка, преодолевая луч солнечного прожектора, — а то разбудим ещё и бородача домового вместе с шестом, ― Санечка первым выскочил из сарая.