Бывшие «афганцы»[341], которых крестил отец Александр, предлагали ему охрану, но он отказался. Он также категорически воспротивился предложению близких людей из числа прихожан об организации его сопровождения своими силами[342]. При этом многим духовным чадам отца Александра запомнились его исключительные по своей силе и значению для их последующей жизни слова и поступки, относящиеся к концу августа и началу сентября 1990 года. Запомнились и грустные шутки батюшки по поводу собственной смерти. Очевидно, что в эти дни отец Александр стремился дать своим духовным чадам напутствие на их последующую жизнь, довершить незавершенное в той мере, в которой это было возможно…
28 августа на исповеди во время Успенской литургии в ответ на слова Евгения Рашковского о том, что его оскорбляют грубость и нечувствие окружающих людей, отец Александр сказал то, что врезалось Евгению в память на всю жизнь: «Женя, то, что Вы сказали — естественно. Но естественное кончилось. Исчерпало себя. Будем надеяться на сверхъестественное».
«На Успенской литургии в нем чувствовалась некоторая суровость и отстраненность, — вспоминает Мария Рашковская свою исповедь отцу Александру в тот день. — Мне даже показалось, что слова мои не были ему важны. Фактически прервав меня, он сказал мне эмоционально внушительно, что я должна учиться воспринимать всё перед лицом смерти».
В субботу 1 сентября прихожане поздравили отца Александра с тридцатилетием со дня его рукоположения во священника, хор спел «Многая лета». Подходя к кресту, прихожане дарили батюшке цветы, а одна из хористок преподнесла ему написанный ею портрет отца Александра. Его реакция обескуражила дарительницу. «Вы мне это на гроб положите», — сказал батюшка[343].
5 сентября давняя прихожанка Сретенского храма детский врач Ада Тимофеева приехала в Новую Деревню вместе с мужем, чтобы присутствовать на венчании своих молодых друзей. Когда венчание закончилось, отец Александр сказал, что теперь обвенчает Аду с ее мужем, и незамедлительно сделал это, что было полной неожиданностью для супругов, проживших в браке уже 50 лет.
В тот же день отец Александр дал интервью корреспонденту испанской газеты «Эль Паис» Пилар Бонет, в котором сказал о соединении русского фашизма с русским клерикализмом и расцвете антисемитизма в современном российском обществе и, в частности, в Церкви.
Владимиру Илюшенко, который дожидался его после интервью, отец Александр со словами «Memento mori»[344] подарил книгу с «Руководством к благочестивой жизни» Франциска Сальского и несколькими приложениями, в том числе «О приготовлении себя к смерти» и «Подготовительными к смерти молитвами». Батюшка часто говорил прихожанам храма о том, что смертная память помогает людям правильно жить, помня о том, что в любой момент человек может быть призван к ответу. «На прощание он порывисто обнял меня и поцеловал, — вспоминает Владимир Илюшенко. — Я пошел к двери. Но он неожиданно вернул меня и вновь обнял, очень крепко, и вновь поцеловал».