– Совершенно верно. Не поэтому ли вы решили довериться именно мне?
– Нет, не поэтому. Потому что у вас есть кое-что общее с нашей «Группой»: вы признаете страх, но не даете ему парализовать вас, а, наоборот, пользуетесь им, чтобы стать сильнее. Вы это доказали, обнародовав то, что узнали, несмотря на риск.
– Вернемся к Жаберу, как ему удалось взломать АНБ?
– Это не важно, главное, что, совершив этот подвиг, он не пытался сохранить его в тайне. Он обнародовал ряд документов, подтверждающих невероятный уровень вмешательства АНБ в нашу частную жизнь. Почти все население Америки, журналисты, политики, мыслители, инфлюэнсеры, преподаватели обнаружили, что за ними следят, причем агентство не ограничивается шпионажем за гражданами США: у него на прослушке весь мир, в том числе и лидеры демократических стран. Среди прочего Жабер доказал, что у АНБ есть доступ к смартфонам европейских президентов, министров, канцлеров, дипломатов и депутатов. Шпионаж в лагере врага – это одно, а предательство доверия союзников… Можете себе представить последствия на дипломатическом уровне?
– И что же случилось с Жабером?
– Правильный вопрос… Именно поэтому Диего и пришло в голову, что сообщение Майи может быть поддельным. Участь Жабера потрясла всех хакеров и травмировало наше сообщество. Что, несомненно, и было одной из целей ФБР. После ареста Жабера ждал грубый допрос. Ему сообщили, что ему светит пожизненное заключение без права обжалования, без возможности досрочного освобождения. Тот, кого обвиняют в государственной измене или терроризме, де-факто теряет право на справедливый суд. Объявив чрезвычайное положение, можно пренебречь многими демократическими принципами; те, кто злоупотребляет этим выражением, подразумевают под ним необходимость потуже закрутить гайки. Жаберу предстояло провести всю оставшуюся жизнь в камере площадью шесть квадратных метров, в полной изоляции. Никаких посещений, телевизор и книги под запретом, получасовая прогулка по обнесенному стенами двору. Перспектива жить в клетке, пока не свихнешься и не умрешь, заставляет задуматься.
– Но Жабер не был террористом, его близкие и члены хакерского сообщества могли бы доказать его невиновность!
– Правительственные агенты могли внедрить в конфискованное у него оборудование все что угодно. Планы изготовления бомб, переписку с другими державами… Терроризм или государственная измена – даже Верховный суд будет бессилен перед такими уликами, пусть сфабрикованными, но крайне убедительными. Соотношение сил было не в нашу пользу, уверяю вас. Матео не стал бы беспокоиться по пустякам, не тот характер. Он знает, на что жажда власти толкает способных людей, и он дорого заплатил за это знание в детстве.