Я размышлял об этом, глядя на пламя в камине, которое танцевало в комнате, как огромный огненный ангел. Скорее всего, вы никогда не слышали об огненном ангеле. Но наверняка наслышаны о том, что называется «синим дьяволом»: о леденящей дьявольской тоске. Вот и все, что я хотел сказать.
Перевод Людмилы Мининой
Мы с другом гуляли по одному из тех обширных сосновых лесов, которые питают ваше внутреннее море одиночества в любой части Восточной Европы; они внушают настоящий ужас своей пустынной монотонностью, и в них легко заблудиться. Прямые, стройные, одинаковые сосны напоминают пики мятежников. Когда говорят о богатстве форм природы – это правда, но я считаю, что природа иногда проявляет своеобразие именно в своем однообразии. В таком повторении ощущается некий причудливый ритм, как будто сама земля решила воспроизводить один и тот же ландшафт, пока он не станет пугающим.
Вы никогда не пробовали повторить тридцать раз подряд какое-нибудь простое слово, допустим, «собака»? К тридцатой попытке оно превращается в нечто наподобие «снарка»[69] или «поббла»[70]. Его никак не удается приручить, напротив, оно становится все более диким с каждым повтором. В конце концов собака принимает неразборчивый и пугающий вид, например «левиафана» или «крокмитэна»[71].
Может быть, этим и объясняется повторяемость в природе, может быть, по этой причине у нее есть миллионы одинаковых листьев и камней. Возможно, они повторяются не для того, чтобы стать привычными, а в единственной надежде стать незнакомыми. Человек не испугается, когда увидит первую кошку, но подпрыгнет от неожиданности при виде семьдесят девятой. Он способен пройти мимо тысячи сосен и только потом осознать, что это действительно сосна. Однако бесконечное повторение лесного пейзажа может оказаться исключительно волнующим, даже навязчивым и невыносимым; в монотонной мелодии сосен может таиться некий оттенок безумия.
Что-то наподобие этого я и сказал моему другу, но он ответил с ироничной откровенностью: «Подожди, мы еще не дошли до телеграфных столбов».
* * *
Друг оказался прав, как обычно и случается в наших спорах, особенно в практических вопросах. Мы шли по лесной тропе, которая, как оказалось, следовала за линией местного телеграфа, и хотя столбы располагались с большим интервалом, они изменили все вокруг. Как только мы подошли к прямому столбу, то сразу поняли, что сосны на самом деле вовсе не были прямыми. Это было похоже на то, как одна прямая, начерченная по линейке, выносит приговор сотням других линий, проведенных школьником от руки. Сразу оказывается, что его неумелые штрихи наклонены влево и вправо. Минуту назад я готов был поклясться, что стволы деревьев стоят прямо, как пики, теперь же было очевидно, что они изогнуты, как скимитары или ятаганы. Рядом с телеграфным столбом сосны выглядели кривыми и живыми. Одно вертикально установленное бревно изменило целый лес. Оно перепутало их и дало им свободу, словно причудливый подлесок дубов и остролистов.