– Вы хорошо знакомы с лордом? – полюбопытствовал князь.
Вопрос, на первый взгляд совершенно неуместный, был, однако, не лишен логики. Фишер вынужден был ответить совершенно наобум:
– Я знал его крайне поверхностно.
– Похоже, все знали его лишь поверхностно, – ровным тоном подхватил беседу князь. – Абсолютно все. Кроме разве что этого типа по фамилии Брэйн. Он, конечно, намного старше Балмера, но, полагаю, совместных тайн у них хватало.
Фишер внезапно вздрогнул, словно выходя из минутного транса, и, когда он заговорил снова, голос его окреп и налился силой:
– Послушайте, давайте все-таки сходим и оглядимся. Вдруг что-то случилось?
– Кажется, лед начал таять, – почти безразличным тоном ответил князь.
Они вышли из дома. Черные трещины и разводы на грязно-сером льду и впрямь доказывали, что мороз значительно ослабел. Именно это предсказывал день назад лорд Балмер.
Воспоминание о том, прошедшем дне заставило вновь задуматься над загадкой дня сегодняшнего.
– Итак, Балмер знал, что грядет оттепель, – отметил князь. – Поэтому он и намеревался покататься на коньках в такую рань. Как вы считаете, мог он завопить, провалившись под лед?
Фишер выглядел озадаченным.
– Изо всех людей, которых я знаю, Балмер – последний, кто станет голосить, промочив носки. А больше ему здесь ничего не грозило: при его росте вода здесь вряд ли доходила ему до лодыжек. Здесь так мелко, что водоросли на дне озера видны ясно, словно сквозь тонкое стекло. Нет-нет, если бы Балмер проломил лед, мы бы не услышали вопля. Потом – другое дело: он бы топал ногами, сыпал проклятиями и требовал у слуг сухие ботинки, добираясь до дома по этой самой тропке.
– Надеюсь, мы еще увидим его светлость в добром здравии, – задумчиво сказал дипломат. – Что ж, значит, крик донесся из леса.
– В любом случае, кричали не в доме, уж в этом-то я готов поклясться, – пробормотал Фишер, и двое мужчин скрылись в сумерках зимнего леса.
Небо на востоке налилось ярко-красным, и на фоне восхода ветви казались еще темнее, чем раньше, а опушка леса напоминала диковинное оперение черной птицы, в противовес суровой простоте каждого отдельно взятого, обнаженного зимними холодами дерева. Много часов спустя, на закате, это видение повторилось, хотя смотрелось мягче, деликатнее. Сумерки прочертили на земле длинные темно-зеленые линии, а поиски, начавшиеся с восходом, так и не завершились. Мало-помалу даже до тугодумов дошло, что происходит нечто сверхъестественное: гости нигде не сумели отыскать ни малейших следов хозяина.
Слуги утверждали, что постель лорда Балмера смята, а его чудесный костюм исчез вместе с коньками. Так что вполне могло оказаться, что его светлость поднялся рано утром, следуя намеченному и объявленному заранее плану. Но лорда Балмера не нашли нигде, ни живого, ни мертвого, хотя обыскали весь дом – от чердака до подвала, и весь парк – от стены, отделявшей поместье от основного мира, до пруда в центре.