– Занятно, что вам на память пришел именно Эпсом, – сказал священник. – Помните то дело, которое газеты окрестили «загадочным преступлением в Саттоне» из-за того, что двум подозреваемым – кажется, мороженщикам – не посчастливилось жить именно там? В конечном счете бедолаг освободили. Как сообщалось, примерно там, в холмах Даунс[35], нашли задушенного человека. По правде говоря, мне точно известно от одного ирландского приятеля, работающего полицейским, что убитого обнаружили совсем рядом с эпсомским стадионом для скачек. Фактически его затолкали за дверь, ведущую в помещения под трибуной.
– Весьма подозрительно, – поддакнул Фламбо. – Но вы скорее подтверждаете мою точку зрения. Все эти места для развлечений выглядят в межсезонье чудовищно заброшенными. Иначе там просто невозможно было бы совершить убийство.
– Я не вполне уверен, что… – начал отец Браун, однако внезапно умолк.
– Не уверены, что было совершено убийство? – изумился Фламбо.
– Не уверен, что убийство совершили в межсезонье, – простодушно ответил коротышка-священник. – Это уединение довольно-таки призрачно, вы не думаете? Или, полагаете, хитроумный убийца всегда будет вершить свое дело лишь в безлюдной местности? Крайне, крайне редко человек оказывается в абсолютном одиночестве. И подводя итог, скажу: чем больше ты одинок, тем выше шанс, что тебя кто-либо увидит. Нет-нет, считаю, должен быть другой… Кстати, мы пришли. Уж не знаю, как называется это сооружение – концертный зал, дворец или еще нечто подобное.
Они вышли на небольшую площадь, залитую светом фонарей. Сияющее позолотой центральное здание было почти полностью заклеено безвкусными афишами. Слева и справа от него висели две гигантские фотографии, запечатлевшие Мальволи и Грязного Нэда.
Священник зашагал вверх по широким ступеням.
– Эй! – воскликнул немало изумленный Фламбо. – Вы мне не говорили, что в последнее время увлеклись боксом! Собираетесь поглядеть на бой?
– Не уверен, что бой вообще состоится, – отвечал отец Браун.
Они торопливо миновали фойе и примыкающие к нему внутренние помещения, а затем пересекли боксерский ринг, который находился на возвышении, был обнесен канатами и окружен бесчисленными креслами, разделенными на сектора. Отец Браун ни разу не замедлил шага и не огляделся по сторонам, пока не подошел к служащему, сидевшему возле двери с табличкой «Комитет». Там он остановился и попросил о встрече с лордом Пули.
– Его светлость очень занят, – возразил служащий. – Бой вот-вот начнется!
Увы, отец Браун обладал замечательным качеством, к которому официальные лица никогда не были готовы: он умел очень добродушно и крайне назойливо снова и снова повторять свои просьбы. Спустя некоторое время слегка сбитый с толку Фламбо обнаружил, что он уже видит мужчину, выкрикивающего указания другому человеку, как раз выходящему из комнаты: