Он просто человек, каких много. А маленькая львица решила, что больше ни за что не доверится людям.
* * *
«Неужели это правда Разбойница?» – думал Гилас, высматривая на снегу следы львиных лап.
Он видел молодого льва лишь мельком. Может быть, шрам на носу ему померещился? Но даже если нет, шрамы у львов – обычное дело.
Гилас стал вспоминать рассказы Пирры о Кефтиу. Водятся ли на острове львы? Кажется, Пирра говорила, что нет, но вдруг Гилас просто забыл?
Ясно одно: следы в пещере уж точно львиные. Пока он спал, львица стояла, склонившись над ним. Ни один другой лев на такое бы не осмелился.
Повалил снег. На западе склон спускался к лесистой седловине – выемке между двумя Горами. Похоже, она ведет к той самой Горе Дикти. Пирра где-то там, наверху, но львиные следы уходят вверх, на юг, к скалистому гребню в противоположной стороне от пика.
Гилас нужен Пирре, но и Разбойницу он тоже бросить не может. Ей всего год, она еще совсем детеныш. Прайда у нее нет, помогать ей охотиться некому, без сородичей она долго не протянет. И вообще, это Гилас виноват, что она угодила на Кефтиу.
В задумчивости потирая подбородок, Гилас топтался на месте. Если снег и дальше будет валить так же сильно, следы быстро занесет. Гилас протяжно вздохнул.
– Извини, Пирра, – вслух произнес он. – Я обязательно приду и разыщу тебя. Но сначала я должен найти Разбойницу.
Только Гилас начал подниматься на горный гребень, как почти сразу наткнулся на маленького, облепленного пеплом гноееда: тот сердито глядел на мальчика из-за валуна.
На морозном воздухе дыхание вырывалось из носа у Гиласа туманной дымкой, а стоявшие вокруг молчаливые сосны будто наблюдали за ним.
Теперь Гилас знает, что кефтийцы ставят гноеедов не только возле жилищ, но и возле гробниц, чтобы поймать Чуму, которая вырывается из тел недавно умерших. И точно: в стороне виднеется скромная гробница, вырубленная в камне. Тот, кто ее запечатывал, явно очень спешил. Камни у входа разворочаны, а судя по хриплому карканью воронов, покойника выволокли наружу голодные звери, решившие поживиться мертвечиной.
Тут у Гиласа в голове промелькнула страшная мысль: а вдруг Разбойница стала людоедкой?
Гилас обошел гноееда. Тишину нарушал только скрип сапог мальчика. Идя по следу Разбойницы, он приблизился к гробнице. Вороны разлетелись с громким карканьем, лисица шмыгнула прочь.
А Разбойница не двинулась с места. Напряженная, как натянутая струна, львица лежала на животе и пристально глядела на мальчика снизу вверх.
Сомнений нет – это она. За прошедший год выросла вдвое и обросла густой лохматой шерстью, но даже под ней сразу заметно, как исхудала маленькая львица. Разбойница все еще нескладный годовалый детеныш. Должно быть, выживает на том, что сумеет урвать. Не поэтому ли она расположилась возле костей мертвого человека?