Но еще больше пугало то, что, несмотря на грозные слова, Креон и сам боится. На Кефтиу дела обстоят еще хуже, чем предвидели дядя с племянником.
В первую ночь, когда Короносы и их воины вытащили корабли на берег, они натерли лица сажей и принесли в жертву Злобным черного барана. Потом ждали знака, но так и не дождались. Духи воздуха и тьмы где-то далеко.
Но как такое возможно? Злобных притягивают пепелища и запах гари. Почему же их не манит огромный остров, засыпанный пеплом?
Ответ на этот вопрос Теламон узнал от кефтийского пленника.
– Когда пришло Великое Облако и с неба посыпался пепел, Верховная жрица прибегла к мощным чарам, чтобы отпугнуть Злобных, – испуганно тараторил пастух. – Наша кефтийская магия очень древняя и очень сильная.
За дерзость кефтийца беспощадно высекли, но с тех пор его слова не шли у Теламона из головы.
– Ох уж мне эта кефтийская магия! – сплюнул Креон, будто угадав мысли Теламона.
Дядя ткнул племянника в грудь толстым указательным пальцем:
– Смотри не ошибись.
– Я точно знаю, – ответил Теламон с уверенностью, которой не ощущал.
Вскоре Креон завернулся в плащ и улегся спать. Больше они не разговаривали.
Теламону не сиделось на месте, и он решил обойти лагерь. В мыслях Теламон называл его «своим». Юноша гордился шатрами из шерсти и одетыми во все черное воинами. Вдоволь наевшись оленины, те разошлись по своим шатрам. Охранять лагерь остались трое.
«Вот разыщу кинжал, и будете подчиняться мне», – думал Теламон.
Он почти ощущал в руке тяжесть рукоятки и силу, которую кинжал дает владельцу. Первый вождь Дома Короносов выковал его из шлема убитого врага и утолил жгучую жажду расплавленной бронзы кровью из собственных боевых ранений. Пока кинжал принадлежит клану, Дому Короносов ничто не страшно.
– Я верну кинжал, – пробормотал себе под нос Теламон. – Я, а не Креон.
Порыв ветра раскачал ветви деревьев, и снег запорошил ему плечи. Только тогда мальчик заметил, что забрел в сосновый лес. Даже в плаще из волчьей шкуры и сапогах с подкладкой из овчины Теламон продрог до костей. Но похолодеть его заставил не только мороз, но и сомнения.
«Что, если я и впрямь ошибся? – думал Теламон. – Веду наших в святилище, охраняемое древней магией, и все зря?»
Сегодня он видел высоко в небе сокола. Птица напомнила ему о Пирре. На ее печати вырезан сокол, да и глаза у девчонки точь-в-точь соколиные – темные, быстрые, смотрят пристально.
А ночью она ему приснилась. Пирра стояла рядом с Гиласом, а тот держал кинжал. Девчонка положила руку Гиласу на плечо, и они вместе дразнили Теламона: «Не достанешь, не достанешь!»