– А теперь послушайте меня, добрая женщина, – заявил мистер Опеншоу. – Сказать по правде, я не доверял вам с самого начала; но вы нравились моей жене, и я решил, что у вас имеются кое-какие достоинства. Коль вы намерены дерзить мне, то я натравлю на вас полицию и узнаю правду в суде, если вы сейчас же не расскажете мне все тихо и спокойно. Так что мой вам совет – немедленно и по доброй воле сообщите мне о том, кто таков этот малый. Нет, вы только подумайте! В мой дом приходит мужчина; спрашивает вас; вы ведете его наверх, а на следующий день пропадает ценная брошь. Мы знаем, что вы, Мэри и повариха – честные люди, но вы наотрез отказываетесь говорить нам, кто этот мужчина! Вы ведь уже солгали один раз, заявив, что прошлой ночью здесь никого не было. А теперь я спрашиваю вас – что на это скажет полисмен или магистрат? А мировой судья быстро заставит вас говорить правду, уж поверьте мне, дорогуша.
– Еще не родился тот человек, который сумеет вырвать ее у меня, – заявила в ответ Нора. – Разве что я сама решу поведать ее.
– Что ж, я бы очень хотел посмотреть, как это у вас получится, – сказал мистер Опеншоу, которого столь открытое неповиновение привело в ярость. Но потом, взяв себя в руки, он немного подумал и сказал: – Нора, ради вашей хозяйки мне не хотелось бы прибегать к крайностям. Будьте же благоразумны. В том, что вас обманули, нет никакого позора, в конце-то концов. Я спрашиваю вас как друг: кто был тот человек, которого вы впустили в мой дом вчера вечером?
Никакого ответа. Он повторил вопрос еще раз, теперь уже теряя терпение. Ответа по-прежнему не было. Нора плотно сжала губы, всем своим видом показывая, что намерена молчать.
– В таком случае мне остается лишь одно. Сейчас я пошлю за полисменом.
– Ни за кем вы не пошлете, – заявила Нора, подавшись вперед. – Вы не сделаете этого, сэр! Ни один полисмен и пальцем меня не тронет. Я ничего не знаю ни о какой брошке, зато мне точно известно вот что: с тех пор как мне исполнилось двадцать четыре года, о вашей жене я думала больше, чем о себе; стоило мне увидеть ее, бедную девушку, которая осталась одна в доме своего дяди, и я обеспокоилась только тем, чтобы услужить ей, а не себе! О ней самой и о ее ребенке я заботилась так, как никто и никогда не заботился обо мне. Я ни в чем вас не виню, сэр, но скажу, что оно того не стоит – посвящать собственную жизнь кому-либо. Потому что, в конце концов, они обратятся против вас и отрекутся от вас же. Почему моя госпожа не пришла сюда сама, чтобы высказать мне свои подозрения? Быть может, она уже отправилась за полицией? Однако я и так не останусь здесь, но вовсе не из-за полиции, или магистрата, или вас. Вы – неудачник. Думаю, на вас лежит проклятие. Я уйду от вас сию же минуту. Да! И от бедной Элси тоже. Ухожу! И у вас в жизни больше не будет ничего хорошего!