Манфред с улыбкой наблюдал за Гонсалесом.
– Вот работа, которая придется вам по душе, Леон, – сказал он.
Тот принялся читать письмо.
«…Уважаемые господа!
Некоторое время назад вы приезжали в город, чтобы повидать моего дядю, который, как я с сожалением должна сообщить вам, уже скончался. Вы не могли бы принять меня в среду утром для разговора о его деньгах? Не думаю, что вы сможете помочь мне, хотя окончательно подобную вероятность исключать нельзя».
Оно было подписано «Леонора Малан», а ниже содержался постскриптум.
«…прошу вас не говорить моему дяде Корнелию о том, что я написала вам».
Леон задумчиво поскреб подбородок.
– Леон и Леонора, – усмехаясь, пробормотал Манфред. – Уже одного этого хватит на целую главу о совпадениях.
В среду утром, дождливым и ветреным, к ним пожаловала мисс Малан, а вместе с ней и некий молодой человек, которому предстояло стать четвертым и самым большим совпадением из всех.
Костлявого тощего мужчину лет тридцати, с неправильными чертами лица и бегающими глазками она представила как мистера Джонса, бывшего управляющего своего покойного дяди.
Сама же Леонора Малан была поразительно красива. Именно такое впечатление сложилось у Леона при первом же взгляде на свою гостью. Он ожидал увидеть невысокую, коренастую и невзрачную особу – собственно, подобный образ вызывало у него имя Леонора. Но дама оказалась типичной представительницей бурского населения Южной Африки. Он бы догадался об этом, даже если бы не знал, к какой национальности принадлежали оба ее дяди. Ему уже доводилось иметь дело и с печально известным Джаппи и с не менее вздорным Роосом – впрочем, теперь-то и не таким вздорным, поскольку бедняга отправился к праотцам. Словом, Леон был приятно удивлен, ведь эта стройная ясноглазая девушка с персиковой кожей служила живым опровержением порочности предвзятого мнения.
Она вошла вместе с ним в небольшую светлую гостиную, одновременно служившую нашей троице конторой и приемной, и опустилась на стул, который придвинул ей Пуаккар, прежде чем, в соответствии со своей ролью дворецкого, степенно выскользнул из помещения, бесшумно и уважительно прикрыв за собой дверь.
Она подняла на Леона глаза, в которых плясали смешинки, и улыбнулась.
– Вы ничего не сможете сделать для меня, мистер Гонсалес, однако мистер Джонс счел, что я должна повидать вас, – сказала она, метнув доверчивый взгляд на своего невзрачного спутника, один вид которого приводил Гонсалеса в содрогание. – Начало не слишком многообещающее, не так ли? Полагаю, вы спрашиваете себя, зачем же в таком случае я отнимаю у вас время? Но, видите ли, сейчас я в буквальном смысле хватаюсь за соломинку…