«Алло! Это вы, дорогая? Ну как вы себя чувствуете? Я просто в отчаянии. Однако я должен предупредить вас, что ваш сын… Конечно, конечно! Мы сделаем все, что в наших силах…» Лурса чудилось, будто он слышит телефонный звонок, видит, как его обезумевшая от горя сестра среди диванных подушек и букетов звонит горничной и только тогда позволяет себе роскошь упасть в обморок.
— Вы меня звали, господин следователь?
— Соблаговолите записать предварительные данные о господине Лурса…
— Гектор-Доминик-Франсуа Лурса де Сен-Мар, — отчеканил Лурса с жесткой иронией. — Коллегия адвокатов города Мулэна. Сорок восемь лет, женат на Женевьеве Лурса, урожденной Грозильер, отбывшей в неизвестном направлении…
Секретарь поднял голову, посмотрел на своего начальника, как бы спрашивая у него совета, заносить ли в протокол эти последние слова.
— Пишите: «Мне неизвестно, что делала или что могла делать вышеупомянутая Николь Лурса; мне неизвестно, что происходило в тех комнатах моего дома, где я не бываю, и это меня ничуть не интересует. Услышав, как мне показалось, выстрел в ночь со среды на четверг, я, к сожалению, проявил излишнюю нервозность и обнаружил в кровати на третьем этаже убитого пулей неизвестного мне человека. Больше добавить ничего не имею».
Лурса повернулся к Дюкупу, который то сплетал, то расплетал ноги:
— Сигарету?
— Спасибо.
— Бургундского?
— Я уже вам сказал…
— Что никогда не пьете по утрам! Тем хуже для вас! А теперь…
Он замолчал, всем своим видом показывая, что хочет побыть в одиночестве.
— Я должен еще попросить вашего разрешения на допрос прислуги… Что касается горничной, которую вчера вечером рассчитали, то ее уже разыскивают… Вам должно быть яснее, чем любому…
— Именно чем любому!
— Фотография убитого и отпечатки его пальцев посланы в Париж, об этом позаботился комиссар Бине…
И Лурса вдруг пророкотал совершенно не к месту, так, словно пропел всем известный припев:
— Бедняжка Бине!
— Бине весьма ценный служащий…
— Ну конечно! Еще бы не ценный!
Лурса не расправился еще с первой бутылкой из своей дневной порции. Но уже прошла обычная по утрам хмурость, скверный вкус во рту и противное чувство пустоты в голове.
— Весьма возможно, я буду вынужден…
— Пожалуйста…
— Но…
К черту Дюкупа! Он до смерти надоел Лурса, и Лурса открыл дверь.
— Вы должны признать, что я сделал все, что мог, лишь бы…
— Совершенно верно, господин Дюкуп…
В устах Лурса имя следователя прозвучало как ругательство.
— Что касается журналистов…
— Надеюсь, вы сами сумеете уладить это дело?
Поскорее бы он убрался отсюда, этот чертов сукин сын! Разве можно спокойно все обдумать, когда перед глазами торчит физиономия такого Дюкупа, который к тому же продушил весь кабинет запахом своей скверной помады или фиксатуара.