— Я увижусь с ним сегодня в тюрьме… Если вы, Николь, хотите ему что-нибудь передать…
— Нет… Или, вернее, скажите ему, что полицейские сделали у них обыск, но ничего не обнаружили…
Самое удивительное было то, что Карла теперь вертелась возле Лурса, как пес возле нового хозяина.
— А в котором часу вы с ним увидитесь? — спросила Николь.
— В три…
— А мне нельзя его повидать?
— Сегодня нет. Завтра я направлю просьбу судье…
Все получалось пока что неловко, как-то неуверенно.
Но, пожалуй, еще показательнее, чем все эти разговоры, был один факт, до того мелкий, что даже Фина ничего не заметила, хотя именно он свидетельствовал о том, что в доме повеяло чем-то новым.
Лурса выпил примерно полбутылки. А обычно к этому времени он уже успевал выпить целую и доканчивал ту, что ему ставили на стол. Когда Лурса потянулся за бутылкой, Николь взглянула на отца. Он почувствовал ее взгляд, понял, что он означает… На миг его рука застыла над столом. Но все же он налил себе вина, налил меньше четверти стакана, будто устыдясь чего-то.
А через несколько минут он прошел к себе в кабинет, где сегодня утром даже не успел поставить греться бургундское.
Все тот же промозглый холод, тюремный двор, коридоры, надзиратель, куривший длинную вонючую трубку.
— Добрый день, Тома.
— Добрый день, господин Лурса. Давненько я не имел удовольствия вас видеть. Вы к тому молодому человеку пришли, если не ошибаюсь? Где вам угодно его видеть, в приемной или у него в камере? Он рта не раскрыл с тех пор, как его сюда доставили, даже от еды отказался.
В городе по случаю хмурой погоды уже зажгли фонари, в витринах вспыхнул электрический свет. Лурса с кожаным портфелем в руках последовал за Тома, который отпер дверь под номером 17 со словами:
— Подождите-ка здесь. Я сейчас уведу другого.
Эмиля поместили в камере для двоих. И, увидев его соседа, адвокат недовольно нахмурился. Судя по всему, в напарники Эмилю попался завсегдатай мест заключения, типичная шпана, растленный субъект, которому, вероятно, поручили прощупать новичка.
Маню сидел в своем уголке. Оставшись наедине с Лурса, он только чуть-чуть поднял голову и взглянул на адвоката. Стояла тишина, особенно гнетущая, потому что тюрьма находилась в центре города, а его дыхание сюда не долетало; тишину прервало лишь чирканье спички по коробку, так как Лурса собирался закурить.
— Не хотите сигарету?
Отрицательное покачивание головы. Но уже через секунду Эмиль протянул за сигаретой руку и неуверенно произнес:
— Спасибо!
Обоих смущало это свидание с глазу на глаз, особенно остро ощущал неловкость Лурса; желая сбросить оцепенение тишины, он спросил: