— Так же будет исчезать, — скороговоркой вставила Наташа.
— Больше ты меня не увидишь. Я думал, ты — одно. А ты — совершенно другое. Не мое дело тебя судить. Живите как хотите. Но я в это не играю. Я ухожу.
— Да иди, — сказала Наташа, обидевшись на множественное число. «Живите как хотите»… Значит, она — часть какого-то ненавистного ему клана, где много таких, как она. — Иди, кто тебя держит…
— Да, я уйду. Я, конечно, уйду. Я все понял.
— Что ты понял?
— Я понял, что это нужно только мне, а тебе это не надо.
— Что «это»?
Наташа понимала, что «это». Но она хотела, чтобы он оформил словами.
Он молчал какое-то время — видимо, искал слова. Потом сказал:
— Железная дверь в стене. В каморке у папы Карло. А ключик у нас. У тебя и у меня. Один. Но у тебя другая дверь, и мой ключ не подходит. Я устал. Господи…
Он опустился в кресло и свесил голову. Потом поставил локти на свои острые колени и опустил лицо в ладони.
— Господи… — повторил он. — Неужели нельзя по-другому? Неужели можно только так?
Он устал от чужих дверей. От предательств. Господи, неужели нельзя по-другому?
Наташе стало жаль его, но и нравилось, что она внушила ему такие серьезные душевные перепады.
— Успокойся, — строго сказала Наташа. — Ничего не случилось. Это недоразумение, не более того.
Он поднял голову.
— Просто ты исчез. Я тебя потеряла. Куда ты подевался?
— Это я подевался? Я?
Они долго, целую минуту или даже две бессмысленно смотрели друг на друга, и Наташа поняла: он искренне уверен в том, что она сбежала. Что ей было удобно его отсутствие.
— Ты не прав, — сказала она. — Поверь мне.
— Как поверить?
Его душа, утомившаяся от предательств, ждала и верила только в одно. В следующее предательство.
— Как поверить? — растерянно переспросил он.
— Просто поверь. Не рассуждая. Скажи себе: «Я верю». И поверь.
Она подошла к нему. Он поднялся. Провел двумя пальцами по ее щеке медленным движением. Он как бы возвращался к ней, касался неуверенно, робко, будто боялся обжечься.
— Руководительница выставки оглядела автобус и сказала: «Все в сборе. Поехали», — дополнительно объяснила Наташа. — И поехали.
— Она нарочно так сказала. Она меня ненавидит. Меня здесь все ненавидят. Я не останусь. Я уеду с тобой.
— Куда?
— Все равно. Где ты, там и я. Я не могу без тебя. Я это понял сегодня. Не могу. Меня как будто ударили громадным кулаком. Вот сюда, — он положил руку под ребра на солнечное сплетение, — и выбили весь воздух. И я задохнулся. Зашелся. А потом сквозь стон и боль вдохнул вполглотка. И еще раз вдохнул. И этот воздух — ты. Я тебя вдохнул. Я умру без тебя.