— Здесь сказано: вы бежали за зайцем, — напомнила Вероника.
— Собака бежала, — уточнил Зубаткин. — Я же не эфиоп.
— При чем тут эфиоп?
— Эфиоп — лучший в мире бегун на дальние дистанции.
— А куда собака девалась? — спросила Вероника.
— Она отвлеклась на другую дичь. Собака очень глупая.
— Это ваша собака или Нечаева?
— Естественно, Нечаева. У меня не могло быть такой собаки.
— Вы согласны с тем, что написал Нечаев? Это так и происходило?
— Если отбросить оценки и писи-миси, то примерно так.
— Значит, вы хотели убить зайца, который не мог от вас убежать?
— Охота — это охота, а не писи-миси.
— Оставьте, пожалуйста, свой слог. Разговаривайте нормально.
— Пожалуйста, — весело пообещал Зубаткин. — Объясняю вам, филологам: охота — это охота. На охоту берут ружье. А из ружья целятся и стреляют.
— Охота — это охота, а не убийство. Зверь и охотник должны быть на равных.
— Вы хотите, чтобы у зайца было ружье?
— У вашего зайца не было ног. Вы не имели права в него целиться.
— Значит, целиться в зайца нельзя, а в человека можно?
— Не притворяйтесь, — предложила Вероника.
— Я не притворяюсь. Я действительно не понимаю: что вы от меня хотите?
— Я могу ответить честно?
— Ну конечно.
— Чтобы вы были другим. Или чтобы вас не было вообще.
— Я вам больше не нужен?
— Не нужен.
— А жаль…
Зубаткин поднялся и пошел из кабинета. Он был стройный, развернутый, как человек, занимающийся спортом. Перед тем как выйти — обернулся и посмотрел на Веронику, как бы раздумывая: прихватить ее с собой или нет. Решал он, а не она.
Зубаткин вышел из кабинета. Вероника некоторое время смотрела на дверь. Она мысленно продумывала статью, которую напишет — или не напишет. Обычно идея, решение проблемы приходило через несколько дней. Так всплывает однажды услышанная мелодия. А сейчас она как бы вспахивала верхний, на поверхности лежащий слой.
Зачем человек ходит на охоту? Чтобы вернуться к своим истокам, к тому времени, когда сам был древний, почти такой же, как эта природа. Лес, трава, небо и звери — это то, что было до нас, есть сейчас и будет после нас. Современный сегодняшний человек набит информацией, нагрузками, стрессами, но он вешает на плечо ружье и уходит к деревьям, к самоуглубленности, к тишине, чтобы ото всего отрешиться, очиститься, слиться с природой и услышать в себе древний охотничий инстинкт, выследить и подстрелить опасного или большого зверя: кабана или лося. В конце концов, можно подстрелить и зайца, когда ты с ним на равных. Когда у тебя ружье, а у него ноги и лес.
Зубаткин пошел просто за мясом. Ни природа, ни самоуглубленность его не интересовали. Но разве Зубаткин одинок в своем циничном потребительстве? Недавно Вероника ездила в маленькую капиталистическую страну по туристической путевке. Все первые этажи зданий — магазины. Некогда духовная нация поэтов и философов вся вылезла в магазины. И никто не читает в метро. Имеет значение только то, что можно на себя надеть или съесть. Что пощупать и чем насытиться. Значит, Зубаткины идут по земле целыми колоннами. А Нечаевы ничего не могут сделать. Они же еще и виноваты. Хотя нечаевское противостояние — тоже не метод. Кулаком в челюсть Зубаткиных не остановить. А КАК?