Еще при подходе на меня разворачиваются глазки инфракрасной камеры, прощупывают складки одежды и тела. Далее терагерцевый всевидящий сканер. Автоматически делается неловко, нет ли дырки на трусах, да и вообще. Дверь открывается, сразу за ней агрегат с длинным квантовочувствительным носом – робохранник. Он вынюхивает, не просачиваются ли у тебя из прямой кишки или какой-то заизолированной полости тела молекулы отравляющих или токсичных веществ. А вот и нет, я вам не немецкий турист... Щелкнув штырями, распахивается следующая дверь, сразу за ней стойка. Там вьется азиаточка-медсестра, хорошенькая как куколка, хлопает сантиметровыми ресницами, щебечет и хихикает карминовым ротиком; может, она и в самом деле не настоящая, из соседнего салона? А направо – стойло ожидания.
На сей раз, помимо меня, в комнате ожидания доктора Чакрабарти была одна дама.
Но ее, из-за большущего аквариума с гмошными рыбками, не разглядеть. У рыбок через прозрачные покровы видны пестрые кишочки, а у дамы заметно только, что волосы светло-рыжие, а туфли и колготки старомодные. Кто сейчас носит колготки, кроме пенсионерок? Нынче дамы носят разноцветную «вторую кожу» – биополимерное покрытие на коллагеновой основе – нога от нее кажется не только голой, но и глянцевой.
Расположившийся рядом плохо причесанный тип чего-то упорно вливал дамочке сипловатым шепотом. А ее голоса почти не было слышно. Лишь изредка я улавливал «да», «нет», «еще чего». Если это не жена, то заигрывания у мужика, прямо скажем, безуспешные, и бо́льший успех он бы имел у надувных девушек из соседнего гешефта.
Тут меня вызвали к врачу.
– Болит? – доктор Чакрабарти потрогал вздутие на моем правом боку, когда я разделся до пояса, и, не дожидаясь ответа, добавил. – Давайте-ка я вас вылечу по-быстрому.
Доктор попрыскал мне на бок спреем и там сразу стало холодно, казалось, что сейчас кожа захрустит. А я к тому же вдохнул серебристый аэрозоль. Не отключился полностью, но наступила какая-то дереализация. Я видел в зеркале, как троерукий манипулятор разрезает мне бок и вынимает… лицо. Потом, сшив сосуды и кожный покров лазерным степлером, закрывает шов блестящим пластырем с тремя индикаторами. Он будет втюхивать мне под кожу антибиотики, анальгетики, противовоспалительные и всякую другую хрень на юрких молекулах. А выращенное во мне лицо – кого-то оно напоминает, кажется, того плохо причесанного мужика – заворачивается в упаковку зеленого цвета и становится я похожей на маску из фильма ужасов. Моя работа в роли плантации органов пока заканчивается.