Губернатор еще не успевает договорить, а Эскивель уже в полной мере прочувствовал всю тяжесть того, что готово на него обрушиться.
– Слушаю, – отвечает он с наружным спокойствием. – Прошу только принять в расчет, что, если они будут упорствовать и окажутся глухи к моим доводам, мне придется применить силу.
– Кто «они»?
– Французы.
Негрете молча и хмуро смотрит на него. Потом отводит взгляд и принимается перелистывать бумаги на столе.
– Вам прежде всего надлежит внушить им уважение, мичман.
Эскивель, сглотнув слюну, мягко замечает:
– По нынешнему положению дел – это задача почти невыполнимая. И я не уверен, что…
– Постарайтесь не ввязываться ни во что такое… – сухо прерывает его генерал, не отрывая глаз от документов.
Эскивель чувствует, как тугой ворот мундира становится влажным от пота. Письменного приказа, значит, не будет. Двадцать солдат и мичман брошены на растерзание по устному распоряжению начальства.
– А если обстоятельства сложатся так, что все же буду вынужден ввязаться?
Негрете, не размыкая губ, продолжает листать бумаги, всем видом своим показывая, что разговор окончен. Эскивель снова пытается сглотнуть, но во рту пересохло.
– Могу ли я, по крайней мере, раздать моим людям патроны?
Военный губернатор Мадрида и Новой Кастилии даже не поднимает голову.
– Больше не задерживаю.
Спустя полчаса во главе двадцати гренадер морской пехоты, которым Эскивель приказал примкнуть штыки, зарядить ружья и взять по два десятка патронов, мичман прибывает на улицу Алькала, к особняку герцога Ихара. Расставляет своих людей вдоль фасада. По словам перепуганного дворецкого, французы обшарили весь нижний этаж, выгребли все мало-мальски ценное и ушли, пригрозив вернуться и довершить начатое. Он показывает на труп привратника Рамона Переса Вильямиля, 36 лет, валяющийся в патио в луже крови, – лицо убитого прикрыто салфеткой. Рассказывает, что лакей Педро Альварес, вместе с покойным напавший на генерала, сумел убежать по улице Седасерос, намереваясь спрятаться у своего родственника-обойщика, однако обнаружил, что двери заперты, а дом покинут по причине того, что у подъезда убили французского драгуна. Тут его и взяли, пинками погнав на Прадо. Уличные мальчишки, увязавшиеся следом, своими глазами видели, как Альвареса вместе с другими расстреляли.
– Сеньор офицер, возвращаются! Идут сюда!
Эскивель вскидывается как ужаленный. На другой стороне улицы и вправду собирается с самыми недвусмысленными намерениями человек десять императорских солдат. Офицеров не видно.
– Ни с места без моей команды! Но глаз с них не спускать.