Чинетти был мастером находить таланты. 19 сентября, через три месяца после «Ле-Мана», на трассе в Бриджхемптоне, штат Нью-Йорк, в составе его североамериканской гоночной команды дебютировал новый пилот. Молодому Марио Андретти предстояло произвести фурор, да такой, какой не снился ни одному из его предшественников. Невысокий 25-летний паренек родом из крошечного итальянского городка Монтоны эмигрировал в США, когда еще был подростком, и обосновался в штате Пенсильвания. Он вырос в нищете, в лагере для беженцев Второй мировой войны. На гонку в Бриджхемптоне Андретти явился в красных перчатках, сером шлеме и специальных ботинках на тонкой подошве, изготовленных вручную на Сицилии. Ростом Марио был всего 1,62 м, с характерной кожей оливкового оттенка и черными волосами, которые он зачесывал назад. Андретти хорошо показал себя за рулем одного из порядком потрепанных Ferrari. Чинетти пообещал ему $500 за гонку, но потом спросил, сколько у Андретти детей.
– У меня два мальчика, – ответил тот по-итальянски.
– Так и быть, – сказал Чинетти, – я дам тебе по $500 на каждого.
Андретти улыбнулся. Неплохие деньги. Да и парень, похоже, неплохой, этот Луиджи Чинетти.
…
На следующей неделе Джон Сертис готовился к гонке на трассе «Моспорт-Парк», расположенной к северо-востоку от Торонто, в нескольких километрах от озера Онтарио. До соревнований оставалась пара дней, и команды уже приступили к тренировкам. Сертис выступал за команду Lola. Много денег этот контракт ему не сулил, но он все равно отпросился у Феррари – подсмотреть инновационные идеи инженеров другой команды.
– Хорошо, поезжай, но выступай в тех классах, в которых мы не производим машин, – напутствовал его босс.
Сертис понимал дальновидность этого политического хода. Однако многие из ближнего круга Феррари все равно были недовольны тем, что пилот работает с другой командой, да к тому же английской.
24 сентября 1965 г. выдался погожий денек. Партнер Сертиса по команде Джеки Стюарт заехал в боксы, вылез из машины и задумчиво сказал с легким шотландским акцентом:
– Что-то с ней не то.
Сертис занял его место и, пытаясь разобраться, в чем причина недомогания Lola, завел двигатель и прислушался к звуку выхлопа. V8 зарычал, но как-то слишком сердито. Сертис включил передачу и выехал на трассу. Это было последнее, что он запомнил в тот день.