— Стоп, а как мы выйдем? Двери же запираются на ночь.
— Ха! — Вареник гостеприимно откинул штору и открыл скрипучую створку окна. — Прошу, господин Фейт, только челюсть подберите.
Вилен закрыл рот и скривился.
— Я не готов разбиться в лепёшку ради тысячи мидинов.
Вареник выглянул наружу:
— Да тут второй этаж. Земля слишком близко для лепёшки.
— Я тебе как некромант говорю, что земля вообще всегда ближе, чем люди думают. А со второго этажа можно прекрасно сломать шею.
— Вилли, упырь тебя раздери, бери свою шею в руки и пошли. Там внизу кусты, посадка будет мягкой, отвечаю. И ты ж маг в конце концов! Наколдуй там себе парашют какой.
Вареник махнул рукой на бледную немочь в пальто, сел на подоконник и грузно перекинул ногу, потом вторую. Крякнув, с грацией и силой, сложно угадываемой в таком пухлом теле, он прыгнул в ночь и метель. Стихающую уже, но всё-таки. Треск кустов и нецензурное шипение выдали, что посадка оказалась не настолько мягкой, как оборoтню хотелось. Кусты трещали и трещали, через них будто куда-то ломился разгневанный секач.
Вилен поёжился от порыва ветра, бросившего горсть снежиңок на подоконник, а потом решительно последовал за товарищем. Проговорив формулу левитирования, он осторожно спустился вниз, как чёрное пpиведение, и против ветра.
Только вот оказалось, что теперь их с Вареником разделяют кусты. Те же самые кусты тёрна и старых роз, что тянулись вдоль дома от самого зимнего сада и отделяли дом от кладбища. Оборотень ругался где-то за ними, уже увязая в раскисшем болоте погоста. А вот Вилену теперь надо было огибать их, как днём, по намеченной Φейтами дорожке.
— Ты там здесь? — придушено крикнул ему Вареник.
— Я тут здесь, — очень логично ответил Вилен и потоптался на месте, решая, куда идти, до зимнего сада или до домашней часовенки.
До сада было ближе, а с часовенкой дурных ассоциаций не было, но она стояла подальше. Поэтому Вилен плюнул на всё и пошёл на таран зарослей. Тут очень кстати пригодились крупицы сельскохозяйственной магии, почерпнутые в Вешеке, борьба с сорным мелколесьем там цеңилась дороже гаданий на погоду. Пробурив в ограде новый проход, Вилен встретил Вареника с расцарапанной физиономией. Выглядел он так, словно подрался с кошкой. Ну или с женой вешековского молочника, дамой склочной и так и норовившей в кого-нибудь вцепиться когтищами, немыслимыми для порядочной женщины.
Вареник повёл носом, уже краснеющим от метели.
— Ну, что, готов?
Вилен честно покачал головой и побрёл вперёд. Не готов, не хочется, а деваться некуда.
Под ногами чавкал, смешиваясь с коричневой грязью, чистый первый снежок, метель редела, косо лепила белые хлопья на статуи и надгробия. Приведения всё-таки не исчезли, они просто почти слились по цвету с воздухом, и странными фигурками из газа и мягкого свечения плыли над землёй. Ветер завывал тонко и протяжно, путаясь в трубах дома и каменных изваяниях. Путеводными маячками горели впереди красные огоньки.