Но и предчувствия сестры нельзя было сбрасывать со счетов. Да и собственное волнение за Кристель тоже. В конце концов, Эссены приняли ее под свое крыло, а значит, должны по меньшей мере удостовериться, что с ней все в порядке.
«В принципе, — размышлял он. — Не так уж сложно проникнуть в поместье графа. Опыт, что ни говори, имеется, а сражаться мы не планируем. Тихонько войдем, посмотрим в гостевых комнатах — не в подвал же он найденку спрятал! — и уйдем. На месте определимся, оставить Кристель у графа или забрать с собой. Восьмое отделение, понятное дело, за такое по головке не погладит. Дядя будет в ярости — проникновение в жилище аристократа не шутка! Но это только в том случае, если он будет об этом знать. А как он узнает? Эссены могут ходить по полному опасностей, искаженному Адом мертвому лесу, полному чудовищ! Что им загородный дом затворника? Тем более в этой сонной провинции меры безопасности наверняка не такие драконовские, как во Львове!»
Ян уже почти решил озвучить это свое решение, когда в дверь кабинета после стука вошел управляющий поместьем.
— Господин маркиз, — произнес он. — Госпожа Штайн просит о встрече. Она только что приехала и ждет в своей комнате.
Штепан Марке был осведомлен о поспешном отъезде, практически бегстве компаньонки Софии. Как и о том, что его наниматели пытались ее догнать и вернуть. И поэтому он пребывал в некоторой растерянности — слишком уж быстро сегодня происходили события.
— Пошли! — София потратила на размышления меньше всего времени. Пока другие только поднимались, она уже выскочила за дверь.
— То есть граф ее отпустил? — недоуменно спросил Никита, который, как и управляющий, уже слегка запутался.
— Попрощаться, наверное, — кивнула Лиза.
Ян ничего не сказал. Следом за всем остальными он отправился в комнату Кристель Штайн.
— Я струсила! Попросила возницу высадить меня неподалеку от ворот, а когда он уехал, так и не смогла заставить себя подойти к ним.
Кристель рассказывала о произошедшем ровным голосом, который совсем не дрожал от рыданий. Но слезы текли. Две ровные, словно прорисованные влажной кистью дорожки тянулись от ее глаз, почти сходясь на остром подбородке. Ян смотрел на них и чувствовал неловкость, хотя плачущих девушек успел повидать — взять хотя бы младшую сестру или Лизу Казанцеву.
Но в том, как текли слезы у «воспитанницы» Софии было что-то неприличное. Нечто такое, что человек не может контролировать. Как болезнь, на проявления которой смотреть всегда неприятно. Поэтому взгляд от лица девушки Ян все же отвел, переведя его чуть ниже.