Слава использовал все свои скудные навыки к соблазнению, чтобы заманить старую подругу в свой дом. Общение шло очень интересно и очень непринуждённо. Какие уж тут соседи, взволнованные орущей музыкой, качающей их люстру! На переписку с Олей Слава отдавал всю свою душу. Местом заключения скрытого договора с дьяволом прекрасно подходила облюбованная стенка в коридоре, в окружении пустых пивных банок.
Оля готова была оторвать свою псевдо-больную попку с дивана и направиться на встречу со Славой. Слава кусал нижнюю губу в нетерпении. Регина, Лиза? Кто это? Почему он должен перед ними отчитываться? Отчитываться, скорее перед собой, потому что об этой встрече с девчонкой со двора никто и никогда не должен узнать. Единственное, что стальным упрёком жгло его душу, так это последняя и самая действенная фраза:
«Родя в больницу попал. Я сам видел. Приходи ко мне. Потом, может, к нему сходим».
Посещение Роди в его планы не входило. Точнее, конечно, входило, но уже после третьей или четвёртой банки оно легко перенеслось на другой день. В последние полчаса ожидания он усердно глушил позывы совести, уничтожающие его за пренебрежение другом, тем, что обыскивал собственную квартиру, в надежде обнаружить хотя бы один презерватив.
Спальня родителей всегда была для него местом, овеянным непреложным табу. Попивая предпоследнюю банку пива Слава пренебрежительно вошёл туда. В голове почему-то стучало, что он с абсолютной точностью тут же разгадает все мельчайшие причины, почему брак его родителей сейчас находится на последнем издыхании.
Обыск спальни он начал с оставшихся костюмов отца в шкафу. Они были презрительно сдвинуты в угол, изрядно помяты, но всё равно оставались небольшим маячком, который мог бы вернуть отца домой. Слава безразлично фыркнул и без доли смущения принялся обыскивать карманы отцовских пиджаков. Результаты обыска не могли ни радовать: два хороших презерватива «Durex» («батя вообще ничего не стесняется!»), две рабочие зажигалки, почти пятьсот рублей и кучка всевозможного бумажного мусора. На последнее Слава не стал обращать особого внимания и выбросил в мусорную корзину. Если бы там было что-то важное, отец непременно бы это забрал. Презервативы прибавились к его трём «контексам», которые очень удачно нашлись в тайнике за учебниками. Зажигалки пополнили Славину коллекцию, где и без них ждали своего часа пару дюжин разноцветных источников огня.
Слава задержался на отцовских презервативах. Самые дорогие, самые качественные, с вишнёвым запахом и пупырышками. Разглядывание резинок наводило на невесёлые мысли, и Слава быстро закончил с этим делом, ощущая всего себя каким-то неправильным, порочным, грязным. Он старался откинуть непрошенные мысли, но они из раза в раз лезли в голову. Становилось всё больше стыдно перед матерью, а тоска по отцу вспыхнула в невиданных доселе масштабах. Слава боролся со своими чувствами, ненавидя себя за то, что их катализаторами стали обычные гандоны.